Не верь, не бойся, не проси.

Иммануил Кант,

немецкий философ

Глава четвертая

Мир встревожен провокацией Кремля

 

Весть из Москвы об аресте группы известных профессоров-врачей вызвала немедленную реакцию в правительственных и широких общественных кругах мирового сообщества. В первой половине 90-х годов мне пришлось побывать в Израиле, США, многих странах Западной Европы, встречаться с некоторыми крупными политическими деятелями того времени и все они, уже довольно пожилые люди, вспоминали о том сперва потрясении, а затем глубоком возмущении и негодовании, которые испытывали люди в зарубежных государствах в связи с сообщением от 13 января 1953 года. Особенно большую тревогу это сообщение вызвало в Израиле, где еще были свежи раны, оставленные после уничтожения нацистами 6 млн. евреев. Население страны было в шоке. Люди беспрерывно слушали радио, ожидая новых сообщений из Москвы; улицы пустовали. Еврейские организации готовились к принятию беженцев из СССР. Начался даже сбор средств для возможных репатриантов. Правительство Израиля срочно собралось на экстренное заседание для обсуждения сложившейся ситуации. Премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, проявляя огромную выдержку, с дрожью в голосе сообщил членам кабинета о сообщении ТАСС. Все были глубоко подавлены. Ведь Советский Союз помог созданию государства Израиль. Едва ли в какой-либо другой зарубежной стране его авторитет после войны был столь высок. И вот — сообщение об арестах в Москве. Правительство заседало несколько часов. Во время заседания, спустя несколько часов после опубликования сообщения ТАСС в Москве, от посланника Израиля в советской столице Ш. Эльяшива была получена срочная телеграмма в МИДе Израиля, которая была немедленно зачитана ру-

 

ководителем внешнеполитического ведомства членам правительства. В телеграмме говорилось:

«а. Большинство обвиняемых врачей занимают высокие должности. Вовси — генерал-майор, главный врач Красной Армии до 1946 года. Егоров — в том же звании. Коган — ученый секретарь Московского медицинского института. Виноградов, Гринштейн и Этингер — профессора, члены Академии медицинских наук. Фельдман — заместитель директора по науке Центральной клинической больницы в Москве. Шимелиович был в свое время главным врачом Боткинской больницы, пользовался огромной известностью в годы войны. Сейчас у нас нет информации, где он находится и жив ли он.

б. Обратите внимание на то, что настоящая фамилия Михоэлса была Вовси, как у главного обвиняемого. Не исключено, что они родственники, и организаторы процесса ухватились за родственные связи, чтобы впутать сюда еще и Михоэлса. Возможно, это приведет к тому, что начнется очернение всей его прежней деятельности, в том числе деятельности Еврейского антифашистского комитета.

в. Впервые Михоэлса осуждают в прессе»^*.

Из текста этой телеграммы было не ясно, знало ли посольство Израиля в Москве, что члены ЕАК уже полгода как были расстреляны, или оно знало об этом факте и предполагало, что после сообщения от 13 января начнется, как говорилось в телеграмме, «открытое очернение... деятельности Еврейского антифашистского комитета».

Кроме того, в телеграмме, которая, очевидно, была составлена в спешном порядке, не совсем точно были указаны должности и звания некоторых арестованных профессоров.

В ответ на телеграмму израильского посланника в Москве, генеральный директор МИДа Израиля У. Эйтан сразу же, 14 января, направил циркулярную телеграмму дипломатическим представителям Израиля в западных странах и Югославии.

В телеграмме говорилось:

«Пока нет сообщений от Эльяшива относительно дела врачей. Обратите внимание, что Израиль не упоминается в советском заявлении. Пока ни один израильский представитель не должен делать официальных заявлений на этот счет. Если еврейские или сионистские лидеры попросят совета, скажите, что мы не против того, чтобы выступили с заявлениями, указав на следующее:

а. Совершенное безумие обвинять Джойнт в организации таких преступлений, особенно с учетом того, что Джойнт не работал в России с 1938 года.

б. Евреи в свободном мире обеспокоены судьбой своих братьев за «железным занавесом».

в. Использование слов «еврей» и «сионист» в качестве ругательств указывает на поиски русскими лидерами «козлов отпущения» и косвенно свидетельствует о тяжелом внутреннем положении СССР.

Имейте в виду, что Израиль не заинтересован вступить в открытый конфликт с Советской Россией, поскольку для нас жизненно необходимо сохранить в неприкосновенности, насколько это возможно, наши позиции в Москве и в столицах стран-сателлитов»'^*. Израиль явно избегал давать Кремлю дополнительные козыри в его антисемитской кампании.

Одновременно дипломатическим представителям Израиля в странах Восточной Европы была направлена похожая по содержанию телеграмма с дополнительным пунктом, что, поскольку Израиль не был назван советской стороной, со стороны Израиля, если этого не потребует ход событий, не будет пока сделано официального заявления^*.

15 января 1953 года представитель Израиля в ООН А. Эбан заявил, что его делегация поставит перед ООН вопросы «о процессе в Чехословакии» и о «последствиях антисемитизма и кампании, проводимой против Израиля в некоторых странах», оговорившись, что этот вопрос не станет предметом официальной жалобы^*.

Тем не менее, хотя правительство Израиля не хотело обострения отношений с СССР, его представитель потребовал неотложно обсудить в парламенте вопрос об «антисемитском характере обвинений, выдвинутых против... советских врачей». Тон израильских властей стал меняться.

Девятнадцатого января 1953 года в израильском парламенте, кнессете, состоялось специальное заседание в связи с развязанной «антисемитской кампанией» в СССР. Открывая дебаты по этому вопросу, председатель комиссии кнессета по иностранным делам и обороне Аргов заявил: «Нынешние подтасованные обвинения против... еврейских врачей, виновных только в том, что они евреи, не могут пройти без решительного протеста не только потому, что являются клеветой, но потому, что они влекут за собой возможное

уничтожение двух миллионов евреев, находящихся под управлением Кремля»'^*. На том же заседании с резким заявлением выступил министр иностранных дел Израиля Моше Шаретт. Он говорил о «кампании зверств, пропаганды и терроризации, предпринятой советскими властями против их еврейских граждан»^*. Шаретт подчеркнул, что в СССР «официально принят антиеврейский курс, в стране осуществляются репрессии против евреев, и потребовал разрешить эмиграцию евреев. Далее министр иностранных дел Израиля отметил, что «правительство Израиля заклеймит в ООН и с каждой другой трибуны агитацию, ведущуюся в странах коммунистического строя, против еврейского народа и грязь, бросаемую на его организации, и будет сигнализировать об опасности, грозящей благополучию миллионов евреев в этих странах».

Двадцатого января 1953 года, уже после дебатов в парламенте и специального заседания правительства, премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион, не присутствовавший на этом заседании, направил письмо членам правительства.

В письме содержался отдельный пункт: «Отношение к СССР как коммунистической державе и отношение к враждебным акциям СССР против еврейского народа».

В нем говорилось: «Это две совершенно разные вещи. Я решительно не приемлю большевистский режим. Это никакое не социалистическое государство, а загон для рабов. Этот строй, основанный на убийствах, лжи и подавлении человеческого духа, отрицание свободы рабочих и крестьян. Это еще более жестокое и экстремистское продолжение царского режима. Но против строя и его воздействия вовне можно вести борьбу только средствами идеологической агитации; люди, верящие, что в России — социализм, а СССР — освободитель всего человечества, — не преступники, а всего лишь заблуждающиеся. Борьба с ними возможна только как борьба идей». Такова была предельно четко сформулированная позиция Давида Бен-Гуриона в отношении большевизма. Это лишь часть вопроса. «В тех же случаях, когда Россия совершает враждебные акции в отношении еврейского народа и возводит на него кровавые наветы, может быть, даже более грязные и опасные, чем кровавые наветы средневековья, тут дело обстоит иначе. Я понимаю беспокойство моего коллеги Шапира, что мы не должны делать того, что может ухудшить положение евреев в России. Понимаю также, что против этого гиганта мы бес-

 

сильны. И, тем не менее, молчать мы не можем и не должны. В мире есть совесть, есть общественное мнение, и хотя Россия открыто бросает вызов даже самой сильной державе свободного мира — США, это не значит, что ей абсолютно безразлично мировое общественное мнение. Если бы это было так, Советы не вступили бы в ООН. На самом деле СССР изо всех сил старается перетянуть общественное мнение в Азии, Африке, Америке, да и в Западной Европе на свою сторону». Израильский лидер хорошо видел далекоидущие цели антисемитской кампании в СССР в связи с «делом врачей». «Советы достаточно реалистично смотрят на вещи, они понимают, что каждое государство имеет свое место и свою ценность. У меня нет сомнений в том, что кампания против евреев и Израиля, помимо внутриполитических целей СССР и коммунистического блока, призвана также повлиять на общественное мнение в Германии, в арабских и исламских странах, а также на антисемитские слои на Западе в целом». Давид Бен-Гурион, таким образом, усматривает в действиях Советского Союза стремление к созданию в мировом масштабе совместного антиеврейского, антиизраильского блока. Рассматривая возможность Израиля влиять на складывающуюся против еврейства неблагоприятную ситуацию, он отмечает, что «наша качественная ценность превосходит в несколько раз нашу численность. Государство Израиль и мировое еврейство являются мощной моральной силой, если мы сумеем употребить ее в правильном направлении, даже гигантская и грубая Россия не сможет ее игнорировать.

Речь идет не только об эффективности... Сейчас нельзя молчать. То, что начато вчера в кнессете, мы должны неуклонно продолжать вести в двух направлениях — протестовать против кровавого навета и требовать (заранее понимая, что в практическом плане никакого ответа не будет) свободы репатриации: «Отпусти Народ мой».

Резко критикуя позицию израильских коммунистов и их органов печати, открыто осудивших «дело врачей», и выражая в связи с этим свое глубокое возмущение, израильский лидер подчеркивает, что даже «некоторые мои коллеги игнорируют степень моральной и политической угрозы, которую представляют собой пражский и московский процессы. Мы не в состоянии воспрепятствовать совершению этого отвратительного преступления против нашего народа властями Чехословакии, Румынии и России. Но мы вполне в состоянии обуздать наших собственных предателей, нашу собственную пятую колонну».

Давид Бен-Гурион призывал к объединению всех сил против новой угрозы геноцида еврейского народа: «Дело одного человека, Дрейфуса, в свое время всколыхнуло совесть всего мира, а ведь тог-

 

да еще не существовало государства Израиль. Знаю, что сейчас мы живем в более жестоком мире. И мне понятна логика нацистских действий, к которым прибегают Советы, — цель оправдывает любые средства, так считает этот режим. Но я говорю о том, что происходит в государстве Израиль — государстве, ставшем квинтэссенцией еврейского национального духа во всех поколениях, что на нас смотрят не только те евреи, которые живут сейчас, но и десятки поколений предков, миллионы жертв нацизма, банд Хмельницкого, крестоносцев, язычников и т.д., до самого разрушения Второго Храма».

В конце своего письма Давид Бен-Гурион писал, что Сталину нужен антисемитизм «просто для достижения определенных политических целей, ему понадобилось сегодня возвести напраслину на евреев и еврейское государство. Он разжигает в мире ненависть к Израилю и евреям. Может быть, против него мы ничего сделать не можем, но неужели мы позволим юдофобам в Кремле содержать здесь, под защитой наших законов, свою агентуру, коллаборационистов, содействующих в распространении юдофобии? Вот вопрос, стоящий на повестке дня...»^*

Послание Бен-Гуриона произвело глубокое впечатление на членов правительства. Широкие слои населения особенно негодовали в связи с позицией, занятой израильскими коммунистами. В нескольких городах состоялись антикоммунистические демонстрации и митинги, на которых их участники даже требовали запрещения компартии Израиля.

Глубокое возмущение израильской общественности вызвали опубликованные 14 января 1953 года в центральном органе компартии Израиля, газете «Кол Гаам», гнусные статьи в связи с арестами врачей в Москве. Вот лишь некоторые заголовки: «Банда врачей-убийц на службе англо-американских спецслужб»; «Террористическая организация, тесно связанная с Джойнтом»; «Подлинное лицо этой шпионской сети маскировалось под личиной благотворительной организации». Эта газета, издаваемая на приобретаемой правительством бумаге, печатаемая на предоставленных государством типографских машинах, пользующаяся полной свободой распространения, была лишь «предупреждена» властями. Израильтяне не могли понять, как государство Израиль может разрешить существование партии, руководствующейся в своей деятельности враждой к Израилю и еврейскому народу, помогающей антисемитским силам за рубежом распространять кровавые наветы на Израиль, сионизм и

 

еврейские организации. В стране с каждым днем нарастало возмущение позицией компартии Израиля и ее московских хозяев.

О реакции в Израиле и других странах на сообщение от 13 января 1953 года заместители заведующего отделом стран Ближнего и Среднего Востока А.Д. Щиборин и С.Т. Базаров направили 24 января 1953 года секретную записку министру иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому^*.

В записке говорилось: «Буржуазная печать следующим образом реагирует на арест в СССР группы врачей-вредителей:

1. Делается попытка поставить под сомнение опубликованные факты и обвинения в отношении разоблаченных врачей-вредителей, называя их фантастическими. Некоторые комментаторы берут под свою защиту арестованных врачей-убийц и хотят выгородить и обелить их. Так, заместитель руководителя европейского отделения Джойнт заявил, что советские обвинения — явная фантазия.

2. Использование этого сообщения для антисоветской пропаганды идет по линии заявлений, что обвинение, выдвинутое в отношении врачей-убийц, среди которых много евреев, якобы носит антисемитский характер. Так, венская газета «Винер цейтунг» распространяет клевету о «преследовании евреев в СССР», о «советском антисемитизме» и т.п. Представитель правительства Израиля потребовал неотложно обсудить в парламенте вопрос об «антисемитском характере обвинений, выдвинутых против девяти советских врачей».

3. Антисоветская кампания ведется также по линии вымышленных обвинений о наличии общего для всех стран народной демократии плана развертывания антисемитизма. Парижское радио передало: «Наблюдатели считают, что советские руководители решили дать беспрецедентный размах антисионистской кампании, начатой процессом в Праге, и ликвидировать в Советском Союзе и странах народной демократии последних евреев, подозреваемых в симпатиях к Западу». Нью-йоркское радио сделало аналогичное заявление: «Нынешняя антисемитская кампания Кремля, которая до сих пор не выходила за пределы восточноевропейских стран-сателлитов, теперь охватила, открыто, и сам Советский Союз».

4. Что касается Израиля, то необходимо отметить, что в этой стране клевета с трибуны парламента и в прессе на Советский Союз в связи с арестом врачей-вредителей достигла небывалых размеров». Далее в записке сообщалось, что «печать ставит вопрос о возможном разрыве отношений между СССР и Израилем. Так, на-

 

пример, в связи с появлением статьи «Сионистская агентура американской разведки» в «Новом времени» лондонская газета «Дейли телеграф энд морнинг пост» писала: «Россия в скором времени надеется порвать отношения с Израилем. Как полагают, это может случиться после процесса и вынесения приговора кремлевским врачам, обвиненным на прошлой неделе в убийстве». Следует иметь в виду, что М. Шаретт 17 января с.г. заявил в Калькутте, что «неблагоразумно разрывать отношения с Советским Союзом, и мы не возьмем на себя инициативу в этом направлении». В связи с резкой критикой Кремля в записке предлагалось:

«I. Дать указание отделу печати опубликовать в центральной газете статью, дающую отповедь защитникам врачей-убийц.

2. Дать указание нашим представительствам в странах народной демократии подготовить фактические материалы о враждебной деятельности сионистских организаций на случай, если в ООН будет поднят вопрос о врачах-вредителях».

Представляет несомненный интерес совершенно секретный доклад посланника Израиля в СССР Ш. Эльяшива в МИД Израиля от 22 января 1953 года, в котором содержался глубокий анализ ситуации, сложившейся в результате сообщения об аресте группы врачей'.^* Вот что говорилось в докладе:

«I. Акция направлена, без сомнения, против советских евреев, причем одна из ее целей — полностью разорвать их связи с мировым еврейством. В этом контексте «дело врачей» является продолжением пражского процесса. Разница в том, что в Чехии до самого последнего времени существовали еврейские организации, в том числе отделение Всемирной сионистской организации, и связи между чешским и зарубежным еврейством носили легальный и открытый характер. В СССР давным-давно нет и следа какой-либо самостоятельной еврейской общественной организации. Поэтому местные власти обвинили во всем Джойнт — международную еврейскую организацию, действовавшую здесь едва ли не последней, а также последнюю из существовавших местных еврейских организаций — Еврейский антифашистский комитет». (Последнее замечание на первый взгляд вызывает удивление, так как в сообщении ТАСС от 13 января ЕАК вообще не был упомянут. К тому же и во время следствия по делу ЕАК и во время процесса над его участниками никаких сообщений в прессе об этом не было.) Далее в докладе отмечалось: «Нам трудно проверить, действительно ли профессор Вовси входил в состав Еврейского анти-

 

фашистского комитета... Возможно, Шимелиовича и Михоэлса внесли в список, чтобы создать впечатление о наличии связи между врачами и комитетом. Может быть, и самого Вовси причислили к «организации врачей», потому что он родственник Михоэлса; таким образом, просматривается цепочка Вовси — Михоэлс — Еврейский антифашистский комитет. Впрочем, комитет пока ни при каких контекстах не упоминается, хотя, конечно, мы не удивимся, если однажды и его советские власти назовут «преступной группой», а затем в этот же черный список внесут еврейских писателей, судьба которых до сих пор остается тайной». Очевидно, в посольстве не знали, что эти писатели были расстреляны 12 августа 1952 года.

«2. В отличие от пражского процесса (впрочем, это замечание чисто временного характера), здесь все обвинения выдвигаются в адрес «сионизма», а не государства Израиль. В статье, опубликованной вчера в «Новом времени», в абзаце, где речь шла об израильской миссии, автор пишет не о том, что израильская миссия служила орудием шпионажа и диверсий, а что Всемирная сионистская организация использовала сионистов, проникших в миссию.

3. Как мы уже телеграфировали, кампания против врачей началась уже давно. Еще в 1951 году первые слухи дошли до наших дипломатов... Об этом же сообщали и неевреи (Паркер^*, у которого есть свои источники связи). Тогда речь шла об увольнениях евреев-врачей. Об исчезновении д-ра Этингера мы сообщали вам еще во время прошлогодних праздников, то есть осенью 1951 года. В то же время, как нам известно, профессор Вовси был тогда еще на свободе и даже лечил одного шведского дипломата, аккредитованного в Москве. Вывод: аресты производились не сразу, а постепенно».

Далее посланник Израиля рассматривает «дело врачей» как составную часть более широкой политической кампании, направленной, с одной стороны, на расправу с неугодными Сталину некоторыми партийно-государственными деятелями, а с другой — как начало новой волны террора в стране.

Посланник сообщает:

«4. Выше я указывал, что антиеврейская акция является одной из целей данной кампании. Но есть и другие цели... ясное свидетельство — участившиеся в прессе нападки на органы, которые-де действовали халатно и не обеспечили внутреннюю безопасность». И затем посланник Израиля высказывает весьма

 

правильное суждение: «Иными словами, возможно, что на самом деле, идет подспудная борьба между группировками в структурах власти. На протяжении многих лет службы внутренней безопасности находились в руках Берия. До самого последнего времени его имя постоянно упоминалось аналитиками в одном контексте с именем Маленкова. Но в последние месяцы Маленков, как известно, резко пошел наверх: вполне возможно, что именно он стоит за всеми последними событиями, желая окончательно отделаться от соперника, который еще может поднять голову». Таким образом, Ш. Эльяшив уловил одну из интриг «дела врачей» — попытку Маленкова и стоящего за его спиной Сталина устранить Берия.

«5. Вся эта кампания имеет и еще одну цель — усилить полицейский контроль за населением, запугать его, установить режим, при котором невозможны никакие действия, могущие повредить властям». В конце своего доклада посланник Израиля рекомендует «воздержаться от действий, которые приведут здесь к прямому ущербу интересам государства Израиль».

Выступая на заседании израильского правительства 1 февраля 1953 года, министр иностранных дел Израиля М. Шаретг представил доводы в пользу проведения всемирной еврейской конференции в связи с «делом врачей» и просил правительство одобрить эту идею.

Семнадцатого февраля 1953 года правление Еврейского агентства призвало еврейские организации принять участие во всемирной конференции, которую планировали провести в Цюрихе 10—12 марта 1953 года^*1. После смерти Сталина ее решено было отложить.

В феврале 1953 года началась подготовка к созыву конференции в связи с «делом врачей». В ее работе выразили свою готовность участвовать многие видные государственные и политические деятели Запада нееврейского происхождения.

Однако события приняли неожиданный оборот. Девятого февраля в 22 часа 35 минут на территории миссии Советского Союза произошел сильный взрыв. Были выбиты все стекла, оконные рамы и двери на первом, втором и частично на третьем этажах, ранены несколько человек. На следующий день МИД Израиля выразил глубокое сожаление в связи со взрывом в здании миссии и принес извинения от имени правительства Израиля. Премьер-министр Давид Бен-Гурион выступил в парламенте с обширным заявлением, в котором вновь выразил «глубочайшее сожаление о мерзости, совершенной в Израиле

 

вчера вечером — о взрыве во дворе советской миссии...». Аналогичное заявление сделал и президент Израиля Ицхак Бен-Цви.

Прошло еще два дня, и 11 февраля правительство СССР, возложив на правительство Израиля «ответственность за это злодеяние», приняло решение о прекращении отношений с еврейским государством, об отзыве посланника СССР и состава советской миссии из Израиля и потребовало, чтобы миссия Израиля в Москве незамедлительно покинула пределы Советского Союза'^*. Было совершенно очевидно, что взрыв в здании сыграл на руку Кремлю и был им немедленно использован для разрыва дипломатических отношений с Израилем.

Н.А. Булганин в беседе со мной рассказал, что вся история со взрывом в здании миссии «довольно странная», а что касается разрыва дипломатических отношений с Израилем, то инициатором этой акции был непосредственно сам Сталин. На заседании Президиума ЦК КПСС, где обсуждался этот вопрос, он заявил: «Пора кончать с этими израильскими предателями. Мы им помогли в 1948 году Мы считали тогда, что самым эффективным способом оказания помощи евреям является создание еврейского государства в Палестине. Мы, конечно, рассчитывали, что большинство сионистских лидеров — выходцев из России — называют себя социалистами, а они оказались обманщиками, и вместо создания социалистического государства пошли на сближение с США. Надо их жестоко наказать». По словам Н.А. Булганина, Сталин велел усилить кампанию против Израиля.

Советская пропаганда стала создавать впечатление, что «дело врачей» и действия израильских властей носят синхронный характер. Один из наиболее лживых и продажных советских журналистов Юрий Жуков выступил в «Правде» со статьей, в которой заявил, что «особенно неистовый характер антисоветская кампания в Израиле приняла после того, как органы государственной безопасности СССР и ряда стран народной демократии обрубили кровавые щупальцы международной еврейской буржуазно-националистической организации «Джойнт», созданной американской разведкой для ведения шпионско-диверсионной террористической деятельности против миролюбивых государств»^*.

За день до разрыва Советским Союзом дипломатических отношений с Израилем, 10 февраля 1953 года, посланник Ш. Эльяшив направил в МИД Израиля совершенно секретное письмо «О деле врачей и кампании по повышению бдительности».

 

Вот основные моменты этого письма.

«С 13 января 1953 года, когда было выдвинуто обвинение против врачей, прошел почти месяц. С тех пор ничего нового ни по существу, ни по ходу расследования до общественности доведено не было. Также не сообщалось о появлении дополнительных фактов или новых обвиняемых. В то же время газеты не оставляют эту тему и муссируют ее по любому поводу, без конца упоминая то врачей, то Джойнт, то сионизм. В газетах и выступлениях слово в слово повторяются одни и те же фразы и даже целые абзацы. Сионизм и Джойнт стали ругательными словами. Когда ведут речь о Джойнте, обязательно добавляют прилагательные «сионистский» и «еврейский». При этом вместе с Джойнтом походя упоминают и местных евреев, которые якобы являются приспешниками этой организации и «буржуазными националистами»... В статьях и речах прослеживается такая линия: имеется множество опасных внешних врагов, на руку которым играют внутренние враждебные элементы из так называемых «бывших». Государство Израиль пока мишенью нападок не служит. До сих пор не говорилось, что оно вмешивается во внутренние дела СССР, подобно тому, как об этом было открыто заявлено в Чехословакии и Польше. Иногда в статьях проскальзывают упреки в адрес нашего руководства, но это не новость. В то же время в истерическом тоне пишут о сионизме и сионистах».

Далее посланник снова подчеркивает, что «дело врачей, Джойнта и сионизма протекает в русле более широкой кампании за всестороннее повышение бдительности и наступательную программу по всем направлениям».

Посланник обращает внимание на усилившуюся пропаганду антисемитизма в печати: «Одновременно ширится поток публикаций о воровстве, мошенничестве, растратах и приписках. Нет газеты, которая не считала бы своим долгом написать об этом. Такие материалы появлялись в прессе и раньше. Однако сейчас поражает их количество. И еще два новых обстоятельства. В статьях и фельетонах обычно называют имена и фамилии «героев». Раньше евреи фигурировали в них лишь изредка, и я в этой связи писал, что не следует раньше времени бить тревогу. Теперь, в особенности в прессе республик, где имеется значительное еврейское население (Украина, Белоруссия, Молдавия), растет число фельетонов и статей о преступниках — евреях. Московские газеты подходят к таким публикациям более взвешенно. Упоминания о евреях в них дозированы. Впрочем, в последнее время и центральная пресса пишет о евреях чаще, чем раньше. Более того, к фамилии «героя» теперь

 

стали добавлять еще и отчество, чтобы у читателей не оставалось никаких сомнений в его национальности.

Второе. В последнее время в фельетонах и статьях про мошенников все больше внимания уделяется не хозяйственникам... а представителям интеллигенции, в частности врачам, которые работают с поддельными дипломами о медицинском образовании.

Именно фальсификаторы дипломов врачей чаще всего носят еврейские фамилии. По-видимому, ужесточение линии на повышение бдительности и выявление вредителей среди интеллигентов обусловлено, в частности, тем, что среди них можно набрать значительный компромат на евреев». 12 февраля 1953 года МИД Израиля направил циркулярную телеграмму дипломатическим представителям Израиля за рубежом, в которой содержалась обобщенная оценка развязанной в Советском Союзе и других странах Восточной Европы злобной антисемитской кампании и выражалась глубокая тревога за судьбу еврейского населения в «социалистическом лагере». Это циркулярная телеграмма была направлена уже после разрыва дипломатических отношений между СССР и Израилем. В нем говорилось: «Разрыв дипломатических отношений Советским Союзом — использование удобного предлога для осуществления шага, являющегося заключительным этапом политического процесса, начатого коммунистами год назад. Корни этого процесса лежат еще в более далеком прошлом. Речь идет, во-первых, о тяготении евреев из Советского блока к Израилю — притом, что режим не терпит никаких независимых влияний на своих подданных. Во-вторых, Израиль является свободной демократической страной — и само существование нашей миссии в Москве было для режима подобно зубной боли. Поэтому можно утверждать, что разрыв отношений с Израилем призван решить в первую очередь внутренние задачи советского режима». Далее в телеграмме говорилось: «Быстрота, с которой был осуществлен весь процесс, указывает на то, что Советы верят в возможность войны уже в недалеком будущем. Сначала они пытались вытравить привязанности евреев (к Израилю) исключительно средствами внутреннего давления на евреев: полицейским нажимом, разгоном еврейских организаций, кампаний против «космополитизма» в 1949 году В странах-сателлитах рассчитывали на то, что после репатриации небольшой части евреев остальные внутренне смирятся с вхождением в гомогенное общество. Была надежда и на усиление коммунистического влияния в Израиле.

Весной 1952 года прекратилась репатриация из Румынии, Чехословакии, Польши, Венгрии. Обещания, что репатриация возобновится, хотя и в ограниченных размерах, были нарушены. В ноябре

 

1952 года — процесс Сланского, а затем разнузданная антиизраильская пропагандистская кампания. Середина января 1953 года — арест еврейских врачей в Москве и раскручивание кампании, связывающей «дело Сланского» и «дело врачей» и обвиняющей во всех смертных грехах сионистов, космополитов, еврейских националистов, Израиль, Джойнт и др. Одновременно объявление в начале декабря Кубови персона нон грата, выдворение в начале февраля атташе из Будапешта^*. Аресты и самоубийства местных работников наших комиссий. Попытки шантажа двух наших дипломатов, которых пытались завербовать коммунистические спецслужбы. Поляки и чехи вручили ноты, готовящие почву для разрыва отношений, — вызывающие по форме и содержанию, с одной стороны, обвинения в духе «процесса  Сланского», а с другой — жалобы на посещение дипломатами синагог и посещение миссий местными гражданами по вопросам репатриации, на «стимулирование сионистской деятельности» и т.д. Террористическая провокация против советской миссии в Тель-Авиве была использована для завершения всего процесса, несмотря на извинения Израиля и предложения компенсации ущерба. Сейчас нас тревожит судьба евреев в странах коммунистического блока»^*.

В Израиле опасались, что разрыв дипломатических отношений с СССР развяжет руки советским властям для усиления преследования еврейского населения в Советском Союзе, лишит израильскую миссию в Москве каких-либо источников информации о положении евреев в Москве и других городах страны.

Весьма любопытен еще один документ — телеграмма посланника СССР в Израиле П. И. Ершова в МИД СССР, направленная 13 февраля 1953 года. В ней говорилось:

«Сообщение о разрыве дипломатических отношений СССР с Израилем было опубликовано вчера в экстренных выпусках вечерних газет. Комментарии весьма разноречивые и несущественные. Видно, что правительственные круги путем своих лицемерных заявлений надеялись избежать разрыва, а узнав о нем, растерялись». Не свидетельствует ли эта фраза о том, что Москва была очень заинтересована в разрыве отношений и сама сделала все возможное, чтобы это произошло, включая и возможную провокацию со взрывом?

«Никакого правительственного сообщения до сих пор нет, — говорилось далее в телеграмме посланника СССР в Израиле. — Представитель МИДа при встрече с журналистами заявил, что «формальная мотивировка» этого шага (то есть нашего решения о разрыве) является лишь предлогом. Сегодняшние газеты комментируют вопрос о разрыве отношений в этом духе. Кроме того, газеты заявляют, что разрыв отношений подготавливался якобы давно, что СССР этим актом намерен прекратить связи евреев СССР с Израилем, что судьба евреев СССР теперь будет неизвестна и что они якобы подвергнутся репрессиям, гонениям и тому подобному». Израильская печать прекрасно понимала, что в свете намечавшейся депортации евреев в отдаленные районы страны Москве было крайне нежелательно присутствие израильских дипломатов в Москве. И далее в телеграмме говорилось: «Выступая на собрании в Петах-Тикве, Голда Мейерсон заявила, что «день разрыва дипломатических отношений с Советским Союзом является черным днем для Израиля, израильского народа и в особенности для евреев СССР». Некоторые газеты договариваются до утверждений, что решение о разрыве имеет целью привлечь на сторону СССР немцев из ГДР и усилить симпатии к СССР среди арабов». Мнение израильских газет не было лишено оснований. Кремлевское руководство стремилось, с одной стороны, сыграть на унаследованных от нацистских времен антиеврейских настроениях части населения ГДР, а с другой стороны, это самое главное, привлечь на советскую сторону реакционные арабские режимы, не скрывающие своего намерения уничтожить еврейское государство.

Разрывая отношения с Израилем, уже не первый год вызывавшие недовольство в арабском мире, Кремль рассчитывал как бы смыть с себя «пятно» за признание Израиля в 1948 году и установить более тесные связи с арабскими государствами. Таким образом, разрыв отношений был тонко продуманным, далекоидущим шагом советской дипломатии.

Москва стремилась организовать коллективный дипломатический фронт так называемых «социалистических стран» против Израиля. Вот что говорилось в записке заместителя министра иностранных дел СССР Я.А. Малика Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Совета Министров СССР И.В. Сталину, направленной 16 февраля 1953 года:^*

«12 февраля министр иностранных дел Польши Скшешевский

 

вручил поверенному в делах СССР в Варшаве записку, в которой говорилось, что в связи с террористическим актом против миссии СССР в Израиле и совокупностью враждебной деятельности правительства Израиля польское правительство считает целесообразным предпринять совместное выступление стран народной демократии против Израиля и что для себя правительство Польши считает наиболее подходящей формой ответа на подобную провокацию Израиля прекращение дипломатических отношений с Израилем. При этом Скшешевский сообщил, что им дано указание польским послам в Чехословакии, Румынии, Венгрии и Болгарии выяснить точку зрения правительств этих стран».

Польская инициатива была инспирирована Кремлем.

...В конце 1967 года меня впервые послали в командировку в Польшу, и то благодаря тому, что тогда временно ученым секретарем Института по международным связям был мой хороший приятель Игорь Алексеевич Лебедев — прекрасный человек и, можно сказать, самый крупный специалист по Австралии в нашей стране, ныне уже многие годы доктор исторических наук. В результате его усилий я оказался в Варшаве, где основное время проводил за работой в польском Институте международных отношений, директором которого был в то время сравнительно молодой человек Адам Кручковский — сын известного польского писателя Леона Кручковского, а впоследствии министр иностранных дел.

В Польше в те дни происходили события, имевшие самое непосредственное отношение и к польским евреям, и к Израилю. После шестидневной войны 1967 года, в ходе которой Израиль одержал победу над Египтом, Сирией, Иорданией, в Польше, так же как и в СССР, была развязана антиизраильская и антисемитская кампания. Тогдашний первый секретарь ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) Владислав Гомулка выступил с рядом антисемитских заявлений, в которых поставил вопрос о том, что часть польских евреев должна покинуть страну Особенно раздражало польское руководство то обстоятельство, что в израильской армии, разбившей вооруженные силы арабской коалиции, было немало генералов и офицеров еврейского происхождения — выходцев из Польши. Тогда в Варшаве большой популярностью пользовалась шутка: «Наши польские евреи разбили ваших русских арабов». Антисемитская травля в Польше с каждым днем приобретала все более дикие формы. На заводах проходили митинги с требованиями: «Евреев-сионистов — вон из Польши». Началось изгнание евреев из партии, многих научно-исследовательских учреждений и ведомств.

 

Я несколько раз встречался с Адамом Кручковским. Естественно, что в наших беседах затрагивались ситуации в Польше, и мы не могли не вспомнить «дело врачей». Адам рассказал мне, что в начале 1953 года советский посол потребовал от польского МИДа выступить с инициативой коллективной акции стран Восточной Европы, направленной на разрыв отношений с Израилем. Что касается судьбы польских евреев, численность которых в то время составляла всего несколько десятков тысяч, то советский посол сказал польскому министру иностранных дел: «Берите пример с нас. Мы еще до войны очистили наше внешнеполитическое ведомство от евреев, а у вас они сидят на ответственных постах и в аппарате МИДа, и в польских посольствах за рубежом. Надо с этим кончать. Неужели вы не понимаете, что нельзя им доверять, что все они американская «пятая колонна»?» Адам знал об этой беседе. Интеллигентный человек, европейски образованный — ему претили юдофобские настроения советского посольства и его польских друзей, среди которых тоже было немало антисемитов.

В записке Я.А. Малика Сталину далее говорилось: «12 февраля министр иностранных дел Румынии Бучич сообщил поверенному в делах СССР в Бухаресте, что в связи с прекращением дипломатических отношений между СССР и Израилем перед румынским правительством возник вопрос, следует ли Румынии продолжать отношения с Израилем? Бучич отметил при этом, что, кроме клеветнических выпадов израильской печати, других враждебных выступлений против Румынии со стороны Израиля не было. Совершенно очевидно, что Бухарест не был склонен последовать Советскому Союзу и разорвать дипломатические отношения с Израилем. Несколько иную позицию занял Будапешт. В записке говорилось, что «венгерское правительство уведомило посла СССР о том, что в связи с прекращением дипломатических отношений между СССР и Израилем у него появилось намерение порвать дипломатические отношения с Израилем, тем более что в распоряжении венгерских властей имеются материалы о шпионской работе сотрудников миссии Израиля в Будапеште. По этим материалам готовится процесс разоблаченных шпионов, однако вопрос о прекращении отношений с Израилем венгры не связывают обязательно с этим процессом». Вместе с тем, понимая, что за кулисами польского предложения стоит Кремль, «правительство Венгрии сообщило также, что польское правительство предлагает, чтобы Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния и Болгария выступили с коллективным протестом в связи с террористическим актом против советской миссии в Израиле, и что венгер-

 

ское правительство в принципе согласно с этим предложением». Не совсем ясна была и позиция Болгарии. В записке отмечалось, что: «МИД Болгарии в связи с указанным выше польским предложением сообщил поверенному в делах СССР, что МИД Болгарии согласен послать соответствующую ноту правительству Израиля». И далее, делая вид, что руководители стран Восточной Европы не понимают, кто является инициатором плана их совместного выступления против Израиля «правительства Польши, Венгрии, Румынии и Болгарии обратились через посольства СССР с просьбой сообщить мнение советского правительства по указанным вопросам».

Наиболее агрессивную позицию заняли чехословацкие власти. После недавнего процесса в Праге это было закономерно. В записке Я.А. Малика отмечалось, что «16 февраля МИД Чехословакии обратился в МИД СССР через посла в Москве с просьбой сообщить наше мнение, следует ли Чехословакии продолжать поддерживать отношения с Израилем, особенно учитывая чехословацкую ноту Израилю от 4 февраля с. г. В этой ноте, дополнительно к ранее заявленному чехословацким правительством требованию об отозвании из Чехословакии израильского посланника, указывалось, что израильское правительство провоцировало и поддерживало античехословацкую кампанию и что вся ответственность за ухудшение израильско-чехословацких отношений возлагается на правительство Израиля».

МИД СССР, проанализировав позицию своих союзников и поняв, что существуют определенные различия в их отношении к вопросу о разрыве дипломатических отношений с Израилем, сообщил Сталину, что «считает целесообразным поручить послам СССР в Польше, Венгрии, Румынии и Болгарии по поводу предложения о совместном выступлении этих стран дать следующий ответ: Советское правительство ответило на террористический акт против советской миссии в Тель-Авиве разрывом дипломатических отношений с Израилем. В Москве считают нецелесообразным подкреплять это совместным выступлением со стороны дружественных нам стран».

Возможно, что в руководстве отдельных стран не было единого подхода в отношении шагов, которые следовало или не следовало предпринимать против Израиля. В записке подчеркивалось, что «на поставленный правительствами Польши, Венгрии и Румынии вопрос о прекращении дипломатических отношений с Израилем ответить, что в Москве считают, что этот вопрос не следует связывать с террористическим актом против советской миссии в Тель-Авиве и прекращением дипломатических отношений между СССР и Израилем. Вопрос о продолжении дипломатических отношений с Изра-

 

илем следует рассматривать в зависимости от состояния и с учетом конкретных условий этих отношений. Аналогичный ответ дал также МИД Чехословакии через чехословацкого посла в Москве. Проект постановления ЦК КПСС прилагается. Прошу рассмотреть»^*.

...Находясь в Израиле в 1992 году на научном семинаре по проблемам Холокоста, я познакомился с одним израильтянином, который сопровождал нас в Иерусалиме и во время поездок по стране. Звали его Иосиф. Он был, по-видимому, сотрудником израильских спецслужб и, судя по всему, отвечал за нашу безопасность. Мы часто беседовали на различные темы, затронули и вопрос о разрыве дипломатических отношений между СССР и Израилем в феврале 1953 года. Он тогда высказал в довольно осторожной форме предположение, что взрыв в советской миссии в Тель-Авиве был провокацией и организован советской агентурой в Израиле, возможно, местными коммунистами. «У меня есть некоторые основания, чтобы так утверждать», — сказал Иосиф. Очевидно, он знал что-то, о чем не хотел подробно говорить. Я вспомнил эти слова, когда прочел в московской «Общей газете» (2000 год, №7) статью генерал-майора КГБ в отставке Олега Калугина, проживающего ныне в США.

Он рассказывает о многочисленных провокациях, которые устраивали советские спецслужбы за границей, начиная с первых послереволюционных лет. Олег Калугин пишет: «Органы ВЧК, ГПУ-НКВД-КГБ с самого начала своего существования использовали чужой флаг для проведения разных операций, начиная с разведывательных, кончая так называемыми активными акциями (дезинформация, организация взрывов, распространение подменных писем, участие в бандформированиях). История «органов» пестрит подобными примерами». Приведя ряд примеров террористической деятельности советских спецслужб в 20—50-х годах, Олег Калугин далее пишет: «Ну, а теперь факты сравнительно недавние. Когда руководство Советского Союза обвиняли в антисемитизме — органы госбезопасности оскверняли с помощью своей агентуры еврейские кладбища на Западе. Это должно было служить доказательством, что в той же Америке антисемитизм имеет еще худшие проявления, чем в Советском Союзе. В частности, это делалось агентурой КГБ в Нью-Йорке».

Несколько лет назад я случайно познакомился с одним советским дипломатом, который уже многие годы был в отставке. Это был очень пожилой человек, но он прекрасно помнил события, имевшие место много лет назад. В 1951—1954 годах он работал в отделе стран

 

Ближнего и Среднего Востока МИДа СССР. Он рассказывал о своей работе в те годы, говорил, что она была связана с Израилем. Этот человек, слава Богу, жив и просил не называть его фамилии. Узнав, что я профессионально занимаюсь историей «дела врачей», он посмотрел по сторонам и как-то тихо и очень осторожно сказал, хотя мы были одни в парке одной московской больницы: «А ведь наши приложили свою руку к взрыву в советской миссии в Израиле в феврале 1953 года; это была классическая провокация, чтобы еще раз обвинить Израиль и порвать отношения с Москвой». Я не имею оснований не верить этому человеку.. Он явно был в курсе дела...

Сообщение об аресте в Москве группы известных профессоров-врачей вызвало огромное возмущение и негодование в США и странах Западной Европы. После получения сообщения из Москвы об аресте профессоров-врачей сразу стали проводиться непрерывные консультации между лидерами стран НАТО, глубоко встревоженных разгулом антисемитизма в СССР.

Находясь несколько лет назад в США, мне удалось ознакомиться с некоторыми рассекреченными к тому времени американскими документами, относящимися к «делу врачей». Многие из них были опубликованы 4 апреля 1996 года историком профессором Борисом Клейном в выходящей в Нью-Йорке газете «Новое русское слово».

Уже через несколько часов после получения сообщения об аресте профессоров-врачей сотрудник аппарата Центра психологической стратегии Чарльз Н. Норнберг направил меморандум под грифом «секретно» помощнику директора этого Центра Эдмонду Тейлору. Центр психологической стратегии был образован по распоряжению президента Гарри Трумэна в июне 1951 года. О значении этой структуры можно судить по составу руководства: заместитель государственного секретаря, заместитель министра обороны и директор Центрального разведывательного управления. В тесном контакте с Центром работал специальный помощник президента по международным вопросам. В аппарате были заняты лучшие специалисты по Советскому Союзу Именно в этом Центре разрабатывалась американская стратегия «холодной войны».

Меморандум был озаглавлен: «Советский медицинский заговор». Как видно из документа, он помечен тем же числом, что и передача московского радио об аресте группы профессоров-врачей. Таким образом, это событие воспринято было как чрезвычайное, и реакция последовала моментально. В первом разделе меморандума, «Ситуация», говорилось: «Сегодня в обзоре международных новостей Би-би-си содержалось изложение передачи московского радио о том, что

 

девять советских врачей были арестованы за участие в медицинском заговоре, созданном для ликвидации ключевого персонала в советской иерархии. Еще не ясно, являются ли все доктора евреями, но их достаточно, чтобы заговор был объявлен антикоммунистическим, буржуазным, сионистским, националистическим умыслом. Ясно, что в обвинении проступают сильные антисемитские обертоны.

Врачей обвиняют в том, что они прикончили Жданова, наряду с некоторыми другими представителями советских верхов, и составили список других руководителей, намеченных к ликвидации. Техническая сторона, очевидно, заключалась в постановке неправильных диагнозов заболеваний, а затем и в применении неподходящего лечения».

В чем же заключалась реакция Центра психологической стратегии? Во втором разделе меморандума, «Антисемитизм», говорилось: «Ясно, что ситуация сама по себе наталкивает на использование против Советского Союза его антисемитского поведения, особенно в регионах, где можно получить нужный отклик, таких, как Западная Европа. Наши обращения желательно формулировать в широких гуманитарных понятиях, приемлемых и для районов мира, где могут быть задеты меньшинства. Следует подбирать такие выражения, чтобы не вызвать враждебных чувств у арабов на Ближнем Востоке, и в особенности проявлять осторожность, когда задеваются чувства, порожденные арабо-израильским конфликтом». Далее в меморандуме отмечалось: «Проводя твердую и последовательную антикоммунистическую политику, исходящую из антигуманного и антисемитского поведения Советского правительства и его сателлитов, целесообразно было бы подготовить хорошо аргументированное пропагандистское издание, скажем Белую книгу Госдепартамента, с историческим анализом антисемитизма, как политического инструмента в России, начиная с царя и вплоть до нынешнего коммунистического правительства. Надо полагать, что такая линия Советского Союза будет продолжаться в течение некоторого времени, так что людям, готовящем Белую книгу, придется включить фактический материал в дополнительный том. Чтобы сделать солидное, аргументированное исследование, понадобится не менее трех месяцев».

В разделе меморандума «Трещины в монолите» подчеркивалось, что «совершенно независимо от антисемитских аспектов ситуации, раскрытие такого медицинского заговора в верхах есть признак неблагополучия в Кремле». Совершенно очевидно, что Центр психологической стратегии и другие американские инстанции распола-

 

гали информацией о происходящей в Москве борьбе за власть. С точки зрения автора меморандума, «дело врачей» — «это, по-видимому, первое открытое подтверждение ослабления, которое появилось с момента, когда мы развернули официальную психологическую войну против советского правительства в начале 1948 года, и оно может рассматриваться как признак нашего успеха». То есть подтверждение данных американских спецслужб о сложной ситуации в Москве.

Центр предлагал и конкретные рекомендации. Прежде всего, сделать все возможное, чтобы использовать «...стратегическую ситуацию слабости во властной структуре Советов». В первую очередь предлагалось запустить координирующий механизм Центра психологической стратегии Д-40. Кодовое название рабочей группы — «Сталин». Эта группа была настолько важной, что ее лично возглавил директор Центра Джордж Морган. А в качестве объекта разработок была названа ситуация, предшествующая возможному отходу Сталина от власти.

Вот в каком контексте рассматривалось «дело врачей» сразу после того, как о нем было сообщено в Москве и оно немедленно оказалось в центре внимания американских властей.

Формирование позиции американского правительства в отношении этого дела прослеживается, как отмечал Борис Клейн, по ряду документов, впервые обнаруженных в архиве президента США Дуайта Эйзенхауэра, который сменил Гарри Трумэна в Белом доме во второй половине января 1953 года. Этот архив хранится в библиотеке Дуайта Эйзенхауэра^*.

Пятнадцатого января сотрудник аппарата Центра Чарльз Н. Норберг в секретном письме своему коллеге из американской администрации Д. Энспэйчеру поделился своим беспокойством: почему Москва второй день хранит молчание о раскрытии «заговора врачей». Что дальше: обратный ход, который вряд ли возможен, или появление нового, более тугого узла? «Сообщение о заговоре сделано для русских, но, — писал Норнберг, — безусловно, с расчетом на отзвук во всем мире». И он склоняется к мысли, что «... расовый момент хотя и существенный, является второстепенным по сравнению с задачей дискредитации Берия или некоторых членов других элит...».

Таким образом, американский эксперт приходит к мнению, что антисемитизм служит прикрытием борьбы за власть.

В результате дискуссий 15 января 1953 года была сформулиро-

вана позиция стратегов психологической войны в отношении «дела врачей». «Это может быть началом широкомасштабной, радикальной чистки, подобной чисткам в СССР 30-х годов. Понятно, что антисемитизм является одним из факторов ситуации». Но Советы теперь используют «медицинский заговор для уничтожающего обличения более опасных врагов СССР, таких, как уклонисты, интеллигенция, и представляют их в виде составной части главного заговора «капиталистического окружения». В этой связи они явно используют антисемитский характер гитлеровского режима. Подтверждается широкое распространение страха и неуверенности в Советском Союзе. Возможно, Сталин намерен ликвидировать некоторых молодых и властолюбивых политиков из своего окружения, например Берия. Коль скоро налицо самый глубокий прорыв в политической войне США против нынешнего советского режима, следовало бы всеми способами овладеть этой возможностью и использовать ее в максимальной степени».

Такой анализ был направлен ближайшему окружению президента Эйзенхауэра. Архивные материалы подтверждают, что вопрос о «деле врачей» обсуждали в Госдепартаменте США, ЦРУ, Министерстве обороны. Была создана специальная координационная группа из представителей этих ведомств и составлен список людей и организаций как в США, так и за рубежом, которые могли быть заинтересованы в развитии событий.

...В 1993 году, находясь в Вашингтоне, я познакомился с одним довольно пожилым американским дипломатом, находившимся уже много лет на пенсии. В 1953 году он работал в Госдепартаменте; он рассказал мне, что в связи с сообщением об арестах в Москве работа в американском внешнеполитическом ведомстве не прекращалась ни днем, ни ночью. Шли беспрерывные совещания и обсуждения возникшей ситуации. Главное беспокойство заключалось в том, что никто не знал, как будет вести себя дальше сталинское руководство. Были приняты чрезвычайные меры безопасности с целью укрепления обороны США от возможных провокаций со стороны сталинского режима. Президент Д. Эйзенхауэр ни на минуту не покидал Белый дом. Ему несколько раз в день докладывали о развитии ситуации в Москве. Сотрудники Центра психологической стратегии, констатируя неясность всей ситуации, связанной с «делом врачей», все же взяли на себя ответственность раскрыть руководству США истинные побудительные мотивы ста-

 

линских властей и определить перспективы возможного противоборства с СССР в связи с «делом врачей». США и СССР оказались на пороге острого кризиса в межгосударственных отношениях.

У основной массы американских политиков, конгрессменов и сенаторов антисемитская направленность «медицинского заговора» не вызывала сомнений.

Четырнадцатого января 1953 года губернатор Дьюи, выступая с речью в отеле Уолдорф-Астория, особо остановился на антиеврейском характере развития событий в СССР и высказал опасения, что Сталин, возможно, избрал тот же курс на уничтожение евреев, что и Гитлер^*. Губернатор был соперником Д. Эйзенхауэра на президентских выборах. Следует в этой связи отметить, что по отношению к «делу врачей» наметились некоторые различия в акцентах политических и общественных деятелей США, да и других стран. Если одни подчеркивали, прежде всего, как бы внутренний антисемитский характер этого дела, то другие придерживались мнения, что Сталин стремится придать антисемитской кампании международный характер, чтобы деморализовать западную общественность и создать выгодные условия для большой войны. Так, старейший английский дипломат сэр Гэсгойн объяснял антисемитский характер политики советского руководства главным образом его страхом перед политическим курсом новой республиканской администрации США. Однако в основном и прежде всего подчеркивался антисемитский характер «дела врачей». Так, 49 видных американских деятелей (в их числе Элеонора Рузвельт, Сэмнер Уэллс, генерал Тейлор и др.) обратились к президенту США 12 февраля 1953 года с письмом, в котором они просили его сказать свое слово в защиту миллионов евреев Советского блока, которых ожидает «новая эпидемия погромов, инспирированные коммунистами антисемитские нападения»^*. Но еще до этого, получив информацию от различных американских ведомств, президент Д. Эйзенхауэр выступил по национальному радио и со всей решительностью заявил, что «американские спецслужбы никогда не вступали в контакт с арестованными профессорами и никаких указаний или поручений им не давали»^*.

Авторы письма считали, что президент должен выступить с торжественным публичным осуждением и с предупреждением, что эта атака против еврейского народа является подстрекательством к

резне. Для них не было секретом, что Сталин стар и болен. Но кто мог предсказать, когда он утратит свою абсолютную власть, какие его преступные приказы еще будут исполнены?

Вот почему, опираясь на горькие уроки недавней истории, они писали: «Потенциальная опасность физической расправы с 3 000 000 евреев в этих странах является реальностью... Во время гитлеровского господства цивилизованный мир, застигнутый врасплох, неспособный поверить, что массовое истребление может стать реальной целью, мало сделал, чтобы остановить его. Сегодня, памятуя об этом ужасном опыте, мы не имеем никаких оправданий для промедления». Н.А. Булганин в одной из бесед со мной подтвердил, что по дипломатическим каналам было получено послание Д. Эйзенхауэра советскому руководству, но было ли оно передано лично Сталину, он точно не знал. То, что такое послание было, подтвердил ему министр иностранных дел А.Я. Вышинский. НА. Булганин рассказал мне, что на одном заседании Президиума ЦК КПСС, состоявшемся примерно в феврале 1953 года было заслушано переданное из США сообщение А.Я. Вышинского, который в это время находился на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, что усиливаются обструкции советской делегации в этой международной организации в связи с «делом врачей». Сталин крайне отрицательно воспринял это сообщение, подверг Вышинского резкой критике и заявил, что советская делегация в ООН должна действовать энергичнее, не поддаваться ни на какие угрозы и предупреждения, а если, как он сказал, «господам капиталистам» хочется с СССР воевать из-за этих «поганых евреев», то мы готовы, что сейчас Советский Союз силен, как никогда раньше.

Особенно негодовала еврейская общественность США, в памяти которой еще свежи были воспоминания о поездке Соломона Михоэлса в 1943 году в Америку. Лидеры одной из крупнейшей еврейской организации США Бнай-Брит посетили Госдепартамент, чтобы выразить свои опасения по поводу «дела врачей». Великий ученый XX века Альберт Эйнштейн направил в те дни министру иностранных дел СССР А.Я. Вышинскому телеграмму, в которой высказал свое глубокое возмущение разгулом антисемитизма в СССР.

С резким заявлением, осуждающим действия Кремля, выступили премьер-министр Англии Уинстон Черчилль, лидеры всех основных политических партий страны. Многие английские газеты требовали проведения беспристрастного международного медицинского расследования всех обстоятельств, связанных с «делом врачей». В некоторых органах английской печати появились сообщения о намерении присвоить Я.Г. Этингеру — они не знали,

 

что его уже не было в живых, — звания почетного члена Королевского общества'^*.

...В течение длительного времени в институте, в котором я работал, моим соседом по читальному залу библиотеки, где мы изучали зарубежную прессу, был знаменитый в прошлом советский разведчик, участник так называемой «кембриджской пятерки» Дональд Маклейн. Выходец из знатного шотландского рода, он в 30-х годах, встревоженный возрастанием угрозы фашизма в Европе, стал сотрудничать с советской разведкой ив 1951 году, когда возникла угроза провала, был тайно переброшен спецслужбами СССР в Советский Союз. В конце 40-х — начале 50-х годов он возглавил американский отдел английского министерства иностранных дел, неоднократно сопровождал английского премьер-министра У. Черчилля во время переговоров с американским президентом Г. Трумэном. Он был в курсе самых секретных переговоров между лидерами обеих стран, содержание которых немедленно передавал по своим агентурным каналам в Советский Союз. Когда мы с ним познакомились, Маклейн производил впечатление очень уставшего, подавленного человека. Он дружил с известным историком Александром Моисеевичем Некричем, автором вышедшей в 1965 году широко известной книги «22 июня 1941 года», в которой сталинская политика накануне войны была подвергнута резкой критике. В конце 70-х Некрич был вынужден покинуть Советский Союз, переселился в Америку, где занимался научными исследованиями в Гарвардском университете. Я немного знал Некрича, и он мне как-то сказал, что Маклейн все время находится в очень тяжелом моральном состоянии, глубоко разочарован советской действительностью, поняв, что он оказался использованным сталинским режимом, страдает длительными запоями. Действительно, иногда он неделями не появлялся в институте. Мы часто обсуждали с Маклейном различные международные проблемы. И вот помню, как-то мы разговаривали о «деле врачей»; он сказал мне, что уже в декабре 1950 года английское правительство располагало конфиденциальными сведениями об аресте профессора Я.Г. Этингера, было этим очень встревожено, и послу Великобритании в Москве было поручено, насколько возможно, следить за его судьбой. Конечно, посол был бессилен что-либо сделать, но регулярно информировал свое правительство о всех фактах, которые ему становились известны в связи с арестом Я.Г. Этингера.

 

Западные дипломаты в Москве с тревогой наблюдали за развитием событий в советской столице, внимательно изучали все публикации о «деле врачей». В феврале 1953 года дуайен (старшина) дипломатического корпуса в Москве сделал в МИД СССР заявление от имени дипломатов всех несоциалистических стран^*. Он подчеркнул, что, по имеющимся сведениям, предполагается процесс над врачами, который носит антисемитский характер и неизбежно вызовет повсеместно еврейские погромы. «Если этот кровавый спектакль будет разыгран, то все аккредитованные в Москве послы западных стран покинут СССР и дипломатические отношения будут прерваны», — говорилось в заявлении.

В Западной Европе против сталинского антисемитизма протестовали представители самых различных общественных кругов, в том числе и давние друзья Советского Союза. Выдающийся французский ученый и общественный деятель Фредерик Жолио-Кюри потребовал международного расследования «дела врачей». Он предупредил о своем выходе из компартии Франции.

Крупнейшие деятели мировой медицинской науки приступили к организации Международного комитета для изучения обвинений, предъявленных советским врачам. Кстати, еще в 1950 году группа видных медиков из разных стран обсуждала возможность выдвижения Я.Г. Этингера — они ведь тоже не знали, что он умер, — на Нобелевскую премию за «исключительно оригинальные работы в области современной кардиологии». Документ об этом я обнаружил несколько лет назад в Библиотеке Конгресса США в Вашингтоне. Обсуждался вопрос об организации на Западе контрпроцесса с целью развенчания сталинской провокации.

Протесты против антисемитской кампании в СССР нарастали с каждым днем, приобретая всемирный размах. В те дни в Москву прибыл видный общественный деятель Франции, член Всемирного совета мира Ив Фарж. Он потребовал свидания с кем-либо из «врачей-убийц». Есть сведения, что власти вынуждены были дать согласие на такую встречу. Она состоялась в тюрьме.

Иву Фаржу предложили отдохнуть, поехать на Кавказ, полюбоваться его красотами. Фарж поехал с женой, которая его сопровождала во время всей поездки. В пути Фарж был задумчив, молчал, вдруг сказал жене: «Все это выглядит очень странно. Понимаешь, у арестованного, с которым мне устроили встречу в тюрьме, были почерневшие ногти, его явно пытали». На следующий день

Фарж погиб в автомобильной катастрофе. Произошло это уже после смерти Сталина, в самом конце марта. Утверждают — мне об этом говорил в 1955 году Илья Эренбург, — что катастрофа была подстроена. «Фарж слишком много знал», — заметил писатель.

Эмигрантская русская печать с возмущением писала о новой кремлевской провокации. Выходящая в Париже газета «Русская мысль» 16 января 1953 года на первой странице поместила большую статью под огромным заголовком «Судороги диктатуры», а в подзаголовке значилось: «Гонения на «вредителей-террористов» в СССР. Аресты видных профессоров и врачей в Москве. Поход против сионизма».

...В 1990 году по приглашению Международной федерации защиты прав человека я был во Франции, встречался в Париже с супругой тогдашнего президента Франции Даниэль Миттеран, которая возглавляет Фонд Даниэль Миттеран, оказывающий помощь борцам за права человека в различных странах мира. В ходе беседы зашла речь и о «деле врачей». Мадам Миттеран рассказала мне, как в те февральские дни 1953 года она вместе со многими представителями французской общественности принимала участие в большой демонстрации протеста около советского посольства. Ее участники несли транспаранты с осуждением антисемитской политики сталинского режима, требовали бойкота Советского Союза.

Сотни тысяч людей во многих странах настаивали на прекращении сталинской провокации. Аналогичные демонстрации состоялись в те дни во многих столицах стран Западной Европы. Десятки тысяч демонстрантов несли лозунги «Позор Сталину!», «Сталин — новый Гитлер»; «Наш долг — спасти московских врачей». Раздавались призывы к разрыву дипломатических отношений с СССР. Вопрос о «деле врачей» был поднят в парламентах ряда западноевропейских стран.

Четвертого апреля 1953 года весь мир узнал, что врачи освобождены. Вышли экстренные выпуски многих ведущих западноевропейских газет. Как мне говорил бывший сотрудник Государственного департамента США, сразу же после смерти Сталина западные правительства по дипломатическим каналам стали оказывать, как он выразился, «сильнейшее давление на Кремль». Безусловно, новое советское руководство не могло с этим не считаться. Позиция Запада сыграла, возможно, определенную роль в решении Кремля положить конец «делу врачей».