- 14 -

МЫ БДИТЕЛЬНЫ

 

Процессы набирают силу, и я, семиклассник, держу в руках номер «Известий», две полосы которых — сплошь мелкие объявления об изменении фамилий Троцкий, Зиновьев, Каменев на Троицкого, Трояновского, Зинченко или просто Петрова — много сотен объявлений, с указанием адресов проживания. Только что «Пионерская правда» печатала «нашего любимого наркомпочта Рыкова», а вот мы уже помогаем снимать его портреты. В школе уже не один год внушают: кругом враги. Вот рукой школьника враг посадил чернильную кляксу на портрет вождя, порвал тетрадную обложку с портретом. А на других обложках, утверждают, рисунки к стихотворениям Пушкина таят умело скрытые в них вражеские слова и символы, и мы мучительно всматриваемся в рисунки, поворачивая их и так, и так. Тетради изымаются из продажи. К слову о тетрадях. Они часто были снабжены стихотворениями — классиков или попроще, как: «Эй, Андрюша, Ваня, Яша, укрепим хозяйство наше, всей деревней, всем селом подписавшись на заем!»

Раз уж вспомнились займы, было бы неправомерным ограничиться приведением здесь только частушечного призыва, тем более что, подписывались вовсе не потому, что четверостишья весело агитировали. Займы, вероятно, были необходимы как спасательное дыхание рот в рот, без которого экономику было не оживить. Но как добровольная помощь. На деле же они были превращены в тяжкий крест для народа почти на четверть века. Подписка по своей сути была принудительной, как правило, в размере одно-двухмесячного заработка и исключала учет возможностей каждого отдельного работника, его семьи, особых обстоятельств. И для миллионов, задыхающихся в убивающей нужде, особенно в первой половине тридцатых, и после войны, после всех потерь, включая от оккупации, удержание одной шестой из скудного бюджета семьи представлялось катастрофой, приводящей в отчаяние.

Отказ не только от самой подписки, но и от установленной квоты, рассматривался как поступок враждебный и в лучшем случае приводил к увольнению с вручением «волчьего билета» — справки, обладателю которой в приеме на любую работу отказывалось, ввиду чего утрачивалось и право на получение продовольственных карточек. Семья

 

- 15 -

оказывалась обреченной на голод, без надежд вырваться из его копей, а значит, и выжить. Употребил здесь слово «выжить», вложив в него абсолютный смысл — «не умереть», поскольку случаи голодной смерти в описываемые годы были столь часто на слуху, что каждая новая встречалась членами общества без содрогания.

Единственным способом снова превратить облигации в деньги была возможность сдачи их на хранение в сберкассы под залог в тридцать копеек за каждый рубль стоимости по номиналу. Условиями совершения этой операции предусматривалось право выкупа их с возвращением залоговой суммы, что в реальной жизни почти не практиковалось, и облигации или выигрыши по ним переходили в собственность государства.