Годы скитаний

На старости лет отец Григорий и матушка Нина, уже немощные и больные, стали «перелетными птицами». Ос-

тавим все на совести тех людей, по вине которых это произошло, тем более, что некоторых из них уже нет среди нас. Те, кто живы, вероятно, покаялись. Господь им судья. Родители, несмотря на тяжесть переживаний, относились к этим переменам с христианским смирением.

Начался новый этап жизни престарелых супругов, почти стариков — бесконечные поездки. Они уже и не знали, где их подлинный дом. Сложность заключалась в том, что каждое их новое назначение было временным, и переселяться насовсем из Кургана не было никакого смысла, — в любое время отца Григория могли перевести на новый приход. Сумки и требный чемоданчик постоянно на ходу. В них только меняется белье, кладутся книги и ноты для очередной службы, и в путь. Они уезжали на субботу и воскресенье, а иногда и на целую неделю или на две.

Конечно, им преданно помогали друзья-курганцы. Кто-то приедет в пустующий, как правило, дом священника на день пораньше, чем они, истопит печь, что-то сварит для трапезы. Все-таки полегче. Но какое это постоянное беспокойство! Ведь они уже старики. Нина Сергеевна часто говорила, что когда ей приходи-

лось просыпаться ночью, она начинала долго вспоминать, где они: в Кургане или в каком-то другом городе? А в их курганском домике, пока они так курсировали, постоянно проживал близкий им человек — тагильчанка Мария Константиновна Зинина. Она, конечно, оказывала им неоценимую помощь. Дом без присмотра на неделю и больше не оставишь: и протопить надо, и присмотреть. Она тоже несла свой крест, живя в доме одна: и одиноко, и страшно. Однажды ночью в дом лезли хулиганы, разбили стекло и смертельно напугали ее. Так и она невольно приняла свою долю страданий и трудностей.

Много и грустного, и радостного, а порой просто необычайного испытали мои родители в поездках по районным городкам. Были люди, которые начинали возмущаться, что батюшка слишком долго служит. «Ну не-воз-мож-но долго... — роптали они. — Уже коров надо доить, а он все служит и служит». Было и такое.

Приведу нехарактерный случай из духовной жизни отца Григория. Всегда снисходительный к человеческим немощам, он почти никогда не накладывал епитимий на кающихся, но был несгибаем, когда слышал хулу на Духа Святаго.

В одном из приходов после частой смены священников народ как-то сильно охладел к Церкви. Городок этот отличался большим количеством колдунов — экстрасенсов, занимающихся попросту ворожбой. Отцу Григорию пришлось на первых порах очень трудно, чтобы образумить паству и привлечь ее к искренней молитве и выполнению православного церковного устава.

Особенно сопротивлялась и негодовала одна пожилая «прихожанка». Как выяснилось позднее, она была человеком суеверным и занималась дьявольской утехой — ворожбой. Отец Григорий пригласил ее для разговора. Он хотел по-доброму наставить ее, объяснив греховность ее поведения. Вместо того чтобы вразумиться, она вступила в недопустимую дискус-

сию, дерзкие пререкания, возмущения и, распалившись, дошла до хулы на Святаго Духа, упрекая отца Григория, что он ведет слишком долгие службы. Тогда батюшка, прекратив разговор, наложил на нее епитимью за грех святотатства и отлучил на долгое время от храма.

Что было потом с этой женщиной, я не знаю. Но только отец Григорий после произошедшего конфликта пришел домой совершенно больной, он долго и тяжело переживал это событие.

Когда папу определили служить в Богоявленский храм села Усть-Миасс, это назначение еще более усложнило их с мамой жизнь, потому что добираться из Кургана до места было возможно только двумя рейсовыми автобусами с пересадкой. Причем второй автобус мог и не прийти. И тогда родители и все, кто ехал с ними, добирались к службе почти 11 километров пешком — ив грязь, и в дождь, и в снег.

Помнится, когда отцу Григорию впервые довелось войти в закрытый многие годы до этого храм, его потрясла «мерзость запустения». Там, где был алтарь, толстым слоем лежала грязь, а вокруг голубиный помет, и не только... Когда батюшка вошел и увидел это, то упал прямо в

алтаре, распростер руки и заплакал. Как осквернена была святыня!

Во время служения отца Григория в Усть-Миассе обнаружили могильную плиту в ограде за алтарем храма. Во время крестного хода кто-то запнулся о чугунный штырь или выступ. Стали по просьбе батюшки копать. Нашли чугунную надгробную плиту с надписью, что здесь похоронен первый священник, освящавший этот храм и прослуживший в нем около 50-ти лет. А храм старинный, большой. Видимо, когда закрыли церковь, могилку со временем затоптали, и она затерялась совсем, но при возобновлении богослужений в храме обнаружилась. Конечно, ее привели в порядок. Отслужили панихиду. Отец Григорий записал имя батюшки в свой синодик, чтобы молиться за упокой души.

Так они и ездили, пока папу не сломили болезнь и операция. И мама всегда была вместе с ним. Ее вера в мудрость его решений и поступков была безгранична. Матушка Нина никогда не прекословила отцу Григорию. Она была бесконечно любящим и преданным другом для батюшки. И если бы потребовалось, то не раздумывая она отдала бы за него свою жизнь.