ДРУЖБА

 

В третьем детском доме появился у меня и первый настоящий друг-мальчик. Звали его Коля Давыдкин. Он был старше меня года на три и учился в четвертом классе, когда я только пошел в школу. Старший товарищ — всегда большая радость и гордость для мальчишки, к тому же Коля очень тепло ко мне относился, а я был в него по-мальчишески влюблен, как бывает со старшими братьями или друзьями. Во всяком случае, это были первые дружеские отношения, которые я осознал.

Коля нисколько передо мной не задавался, не помыкал мною, как часто бывает в этом возрасте, и посвящал меня во все свои дела. У него был свой радиоприемник с наушниками — он сам смастерил его в школьном радиокружке. Тогда это было повальное увлечение по всей стране — радиолюбительство. Не только мальчишки, девчонки, подростки и молодежь, но и вполне взрослые и пожилые люди увлекались радиолюбительством, конструировали приемники, "ловили" что-то в эфире. Радио было еще новинкой, чудом и редкостью. Конечно, все детдомовцы стремились в кружки радиолюбителей или авиамоделистов, все мечтали стать радистами или летчиками. Три заветные мечты на будущее: пограничник, летчик, радист. Никто не мечтал стать рабочим или колхозником — это я хорошо помню.

Я ходил в авиамодельный кружок, строил модели планеров и самолетов. А Коля был радиолюбителем, сам построил из деталей радиоприемник и давал мне его послушать. Это было настоящее счастье! Ведь на весь детский дом было одно-единственное радио, "тарелка", висевшая на стене в красном уголке. Там мы все вместе слушали некоторые детские передачи, например, "Пионерскую зорьку", которая и тогда уже охмуряла детей. Теперь-то я уверен, что советские журналисты и детские писатели — главные отравители детского сознания. Но тогда, должен признаться, эти передачи производили на меня большое впечатление. Я же был самым обычным и самым настоящим советским ребенком.

 

Ну, а тут "у нас с Колей" — собственное радио, мы слушаем его, когда хотим, любые передачи. Помню, я был потрясен, когда в 36-ом году мы с Колей слушали речь Калинина — я на всю жизнь это запомнил. Не самую речь, конечно, а то, как мы с другом по собственному приемнику могли слушать одного из наших вождей...

С Колей я пробыл вместе недолго. Примерно через год, когда он перешел в пятый класс, его перевели в следующий детский дом — №4, и в другую школу. Тогда в Покрове только что построили первую школу-десятилетку, первое современное школьное здание. Там и начал учиться мой Коля. Но наша дружба не кончилась. Иногда я ходил к нему в четвертый детский дом, частенько он приходил ко мне и даже водил меня в свою школу. Поскольку он был нашим воспитанником, его все знали, и никто не препятствовал нашей дружбе. Изредка меня отпускали с ним как со старшим, а иногда мне удавалось прибежать встретить его у школы. Он рассказывал мне о новых предметах, которые они начали изучать в пятом классе: география, ботаника, история. Это звучало загадочно и заманчиво. Коля показывал мне и учебники. Помню, что время от времени учитель истории говорил им, что такой-то и такой-то военный или партийный деятель, чей портрет есть в учебнике, оказался врагом народа. Его портрет надо было зачеркнуть. Коля приносил учебник и предлагал:

— Давай замазывать портреты!

— А почему замазывать? — спрашиваю. — Зачем?

Он мне отвечает:

— Они — враги народа, в общем, плохие люди оказались...

Наверное, и для него, как для меня, это тогда был пустой звук — кто такой друг, кто такой враг народа. Но замазывать почему-то всегда было приятно, и мы это делали с удовольствием. Помню, я Ягоду замазывал...

Я мечтал тоже учиться в этой новой прекрасной школе и изучать все эти интересные предметы, о которых рассказывал Коля. Но судьба распорядилась иначе, я не попал в среднюю школу. Вообще на моей памяти Коля Давыдкин был единственным детдомовцем, которому дали возможность учиться в средней школе, а не отправили работать.

Были у меня и еще приятели, главным образом, из тех, кто тоже любил учиться, читать и был отличником. Помню Гришу со странной и неприятной фамилией Харкунов; он обладал большим чувством юмора и способностью

 

рассмешить любого, даже самого невеселого человека. С ним мы смеялись до слез. Однажды летом мы, человек десять мальчиков и девочек во главе с вожатым, пошли в дальний поход — на два дня на речку Киржач. Дошли туда к вечеру, усталые, голодные. Стали разводить костер — он не налаживается, потому что кругом только сырой тальник. С трудом развели костер, стали варить традиционную пшенную кашу — она, как водится, подгорела. А тут еще комары нас просто совсем заели, ведь у нас против них не было никаких средств, кроме дыма костра. Наконец, поели пригоревшей каши, попили чаю и забрались в палатку спать и спасаться от комаров. И тут Гришка начал нас так смешить, что невозможно было улежать на месте: то и дело кто-нибудь выкатывался из палатки, чтобы просмеяться на воле. А ведь он ничего особенного не говорил: скажет самое обычное слово, но так, что все покатываются со смеху.

Я эти наши походы до сих пор ощущаю как самые счастливые события своего детства.

Водил я дружбу и с некоторыми "городскими" ребятами, не детдомовцами, бывал и в гостях у них. Но об этом скажу в своем месте.

 

Общемосковское собрание советских писателей —

товарищу СТАЛИНУ

 

Дорогой Иосиф Виссарионович!

Празднуя радостный день награждения советских писателей, мы отдаем себе отчет в том, как много с нас спросится, как много нужно еще сделать.

На протяжении всей своей истории человечество не знало такого государства, которое последовательно и неуклонно создавалось бы на основе науки и во главе которого стояли бы люди науки.

Такое государство теперь создано. Это — государство социализма, возникшее в гениальных умах людей науки — Маркса и Энгельса. Заложил фундамент такого государственного здания человек науки — Ленин. Возвел это государственное здание человек науки — Сталин.

В организме нашего государства нет такой частицы, которая не была бы проникнута светлой мыслью этих четырех людей — создателей нового человеческого общества...

Мы хотим, товарищ Сталин, чтобы каждая наша строка помогала делу, которому Вы посвятили свою жизнь, — делу коммунизма.

Президиум собрания: Алигер, Зайцев, Караваева, В. Катаев, Якуб Колас, Корнейчук, Янка Купала, Крапива, Лебедев-Кумач, Леонов, Лордкипанидзе, Маркиш, И. Новиков, Павленко, Твардовский, Толстой, Тренев, Фадеев, Ухолин.

Известия, 4 февраля 1939 г.