«комиссии» и «подкомиссии»

 

В конце срока обследования накануне заключительной "комиссии" или за несколько дней до нее проводилась т.н. "подкомиссия" — беседа обследуемого с профессором, то есть с Лунцем (а в его отсутствие — с Ландау или Тальпе). На беседе присутствовал лечащий врач. "Подкомиссии" придавалось большое значение, так как окончательный результат фактически определялся на ней, и уже с ним обследуемый шел на "комиссию".

Заключенных обычно предупреждали, что им предстоит беседа с профессором, и они ждали ее, волновались.

Что касается меня, то официальной такой "подкомиссии" у меня не

 

было. Никто о ней не предупреждал, никуда меня не водили. Правда, Лунц приходил в палату, может быть, его набег 15 февраля и был такой "подкомиссией"?

"Комиссию" зеки всегда ждали с надеждой и опаской. Это был последний, окончательный порог, за которым открывались две двери: либо в "рай", либо в "ад".

"Комиссии" проводились по понедельникам, реже по вторникам, в "актовой" комнате; как правило, по утрам.

Не знаю, назначается ли каждый раз, то есть для каждого очередного заключенного, новый состав "комиссии", отдается ли это приказом по институту и вообще выбирается ли председатель "комиссии" врачами отделения или же назначается сверху, без всякого согласования... Знаю только, что председателями бывают врачи из других отделений, это, видимо, обязательное правило. И это не рядовые врачи. Подписи под актом экспертизы ставят не все члены комиссии, а только профессор отделения и лечащий врач.

Техника "комиссии" не сложна. Председатель сидит за отдельным столом, члены комиссии — рядом с ним. Обследуемого приглашают последним, когда все уже в сборе и, видимо, вчерне судьбу его определили. Усаживают тут же, задают вопросы, главным образом председатель. Не знаю, существует ли какой-нибудь шаблон вопросов или они рождаются непосредственно.

Заключение "комиссии" обследуемому не сообщается, его просто уводят — и все. О результате он узнает позже — по тому, куда привезут. В случае признания здоровым он увидит акт экспертизы, знакомясь после окончания следствия с делом; в случае признания невменяемым — не увидит никогда.

Мне в этом отношении повезло, и я знаю состав моих "комиссий".

Первая, от 18 февраля 1974 года (Акт №260):

1. Доктор медицинских наук И.Н.Боброва (председатель)

2. Доктор медицинских наук Д-Р. Лунц

3. Кандидат медицинских наук (психиатр-эксперт) Л.И.Табакова. Вторая, от 12 марта 1974 года (Акт №416):

1. Доктор медицинских наук А.К.Качаев (председатель)

2. Доктор медицинских наук И.Н.Боброва

3. Доктор медицинских наук Д.РЛувд

 

4. Доктор медицинских наук М.Ф.Тальпе

5. Кандидат медицинских наук Л.И.Табакова.

Какое созвездие ученых степеней, какое внимание к моей нетитулованной особе! Четыре доктора наук!

И тем не менее слово "Комиссия" я везде сознательно ставлю в кавычки, подчеркивая тем исключительную формальность этой процедуры, являющейся по сути показным, бюрократическим действием, которое должно было создать видимость ученой коллегиальности и придать юридический вес бумаге. А ведь на деле всю эту бумагу сочинила от начала до конца Л.И.Табакова. Недаром у нее всегда пальцы были в кляксах.