30

ИЗ ПИСЕМ

1971. 3 января. Малая зона. Юрий Галансков Гале:

«... 9 октября у Любаши был День Рождения, и в честь ее сделана эта березка (на открытку наклеена березка из березовой коры, — прим. авт.). Только вот солнышко не получилось. Карандашей у нас здесь нет. И нет желтого стержня в шариковой авторучке. Поэтому солнце красное. Ну, ничего, зато мы старались...

Сегодня воскресенье. Генка сидит в библиотеке и просматривает журналы «Наука и жизнь». Ему нужны какие-то материалы для своей логики. Книги ему нужны по математике. Для этой же цели. Я написал домой, чтобы приехали и привезли.

На работе, прохаживаясь по коридору, мы разговариваем иногда следующим образом: знаешь, Юра, вот и в музыке то-то и то-то, поэтому и здесь можно... На следующий день опять: если в отношении цвета можно будет установить такие закономерности, то тогда можно и в

 

химии. Я все это, шутя, назвал «Глобальная логизация». А теперь, опять же шутя, говорю, что слово «глобальная» слишком узко, чувствуется известная недостаточность, и, очевидно, придется заменить его «космологической». Стало быть будет «Космологическая логизация» вместо глобальной...

Основное наше занятие здесь — шить рукавицы. Мы их и шьем. У нас здесь есть кот Васька. Он вместе с нами ходит на работу. Несколько дней тому назад я хотел научить шить рукавицы Ваську. Посадил его запазуху, так что голова и передние лапы у него были свободны. Но он почему-то этим делом заниматься не захотел. И мы пошли с ним читать журнальную статью о Гегеле. Я прекрасно помню, что у Гофмана кот Мур отлично читал, сам забирался в библиотеку... Короче говоря, был весьма образованным котом... Но Васька и читать не хочет, хотя он и вполне приличный кот, и мы все его любим. А еще из-за Васьки я сшил несколько дырявых рукавиц...

Уважаемая Галина Васильевна!.. Вы сердитесь на Геннадия за случившееся с ним. Но правы ли Вы в своем ожесточении? А если бы случилась война? Ведь не стали бы Вы упрекать его за то, что он ушел защищать очаги и алтари отечества. Но что значит война? Это только одна из многих форм защиты очагов и алтарей... И можно ли сердиться на нас за случившееся с нами? Подумайте... С уважением. Юрий Галансков.

С новым годом и Вас, и Любашу».

Январь. ...Гена, здравствуй! Давно собиралась тебе написать, но никак не могу собраться с мыслями, а написать все-таки нужно.

Во-первых, поблагодари Юру Галанскова за его теплые человеческие слова, мы с Любашей были очень тронуты. Любашеньке больше всего понравились открытки, на которых ветка с яблоками и три негритенка, правда, она почему-то решила, что они зубки чешут.

Юра просил новогодние открытки, были только такие, передай ему, пожалуйста. Ему наверняка очень нравится твоя работоспособность. Ты скажи, что это недостаточно, и что твоя логика так же не будет закончена, как и все, начатое тобой.

Я не буду пытаться описать наше положение и мое

 

состояние, это трудновато, скажу только, что не одна женщина уже плакала, глядя на нас. Торжествующих, конечно, больше, чем сочувствующих.

Ты радуешься, что я устроилась на работу, можешь, конечно, радоваться, но от этой работы меня рвет. Люба-шенька действительно пока ходит в садик, но там она на птичьих правах, и если бы ты знал, как ее устраивали, ты бы подождал радоваться.

Если когда-нибудь будет возможность переехать в другой город... я ею воспользуюсь, может, там не будет каждая сволочь измываться. Для этого, конечно, нужен развод, иначе и на новом месте получится то же самое.

Какие ограничения для меня, я это и без тебя слишком хорошо чувствую, я спрашивала выписку из судебного приговора. Мне кажется, ты бы и сам мог догадаться написать, не дожидаясь, когда я тебя попрошу несколько раз.

Ты не пойми только, будто я жалуюсь, по крайней мере, тебе я жаловаться не хочу. Если ты и поймешь, то не так, не сердцем, а разумом, эгоизма в тебе больше нормы и письма твои черствые, я бы не смогла на них ответить, если бы не Юра Галансков. Я пишу больше по его просьбе, чем по твоей.

Фотографий, конечно, не жди. Ты мог видеть нас каждый день, а выбрал другое, это было в твоей власти. Я тебе отдавала все, хотела и от тебя того же, а не можешь — вообще ничего не нужно, ни половинок, ни четвертинок, ни фотографий на «вечную память».

Любашку тебе может быть пришлю, все-таки твой ребенок. Хоть у тебя и слабо развито отцовское чувство, я даже попросила бы тебя позаботиться о ней, когда выйдешь. Я чувствую себя сейчас не очень хорошо, и вообще мало ли что может случиться».

Начало февраля: «... Во-первых, о Юре. Он снова в больнице, но все твои благодарности к нему я передам непременно, вместе с открытками. Два человека (он и ты) составляют сейчас все мое состояние... Я полагаю, что сейчас именно разум необходим нам, чтобы понять друг друга. С другой стороны, все, что с тобой происходит, важно не только для меня. Люди, которые пишут тебе, искренне желают помочь. Прошу тебя отвечать им... Я отнюдь не радуюсь, что ты работаешь уборщицей. Хорошо, что ты работаешь. Но я знаю, насколько нравственно тяжела

 

для тебя эта работа... Тебе необходимо уехать из Пал диски. Будем искать пути к этому... Нам будет легче, если мы будем вместе хотя бы душой. Твои упреки и оскорбления я отвожу. Полагаю, что их просто не было...

Все мои бумаги, относящиеся к делу, были отобраны властями Калининградской тюрьмы перед этапом в Мордовию. Кроме того, выписывать из приговора, собственно, нечего и ни к чему. Что установил трибунал, в приговоре не написано, три точки только после этого слова. А дальше, шесть лет строгого режима. Лишили звания и наград. Что конкретно тебя интересует? Когда вернут приговор, я отвечу на твои вопросы. В какой город тебе запретили выезд?

Ограничения относительно меня следующие:

— одно личное свидание в год сроком до трех суток;

— два общих свидания (в присутствии надзирателя) по четыре часа два раза в год. Первое, через полгода — второе;

— одна посылка в год весом до пяти килограмм и две бандероли (одна, через полгода — вторая) весом до одного килограмма каждая;

— письма получать без ограничений, но отсылать — два письма в месяц. Перед праздниками разрешают дополнительно отправить поздравительную открытку...

Вышли мне «Логику» Гегеля и «Теорию матриц» Гант-махера. Эти книги мне крайне необходимы. В альбоме фотографий есть снимок набережной Стамбула -с куполами мечетей^ Вышли ее. Здесь есть у нас мусульманин из Турции. Хочу ему подарить...».

Конец февраля. ...Весь день чувствовал себя скверно: угнетало тоскливое чувство одиночества и опустошенности. Снуют люди, что-то делают, говорят о чем-то и — пустота. А сегодня твое письмо. Состояние безразличия и апатии позволило мне воспринять его спокойно... Неужели время и расстояние делают свое дело: разъединяют, превращают доброе в злое, человека, некогда близкого, — в ненавистного... Ты получила письмо от Арины (жена А. Гинзбурга — прим. авт.), получила письмо от Светы (жена В. Павленкова — прим. авт.). Почему не хочешь ответить им?...

 

25 апреля.... Ты сообщаешь, что приедешь летом или осенью. Хотелось бы точно знать время твоего приезда. Чем оно обусловлено?.. Книгу Гегеля получил. Занятия по логике идут успешно, хотя и не быстро. Возникли математические трудности при решении логических уравнений. Поэтому мне и нужен Гантмахер. Работе мешает болезнь. В больнице лечил аритмию. Через неделю после приезда попал в стационар здесь. Валяюсь уже третью неделю. И Юра со мной. Однако ты не волнуйся.

30 мая. ... После твоего отъезда, в понедельник, попросил выписать меня из стационара. В среду пошел на работу. По утрам обливаюсь холодной водой, делаю зарядку.

10 июня. ...Сегодня распечатал третий год моего зэкства. Собрались, отметили — пили чай с подушечками... Чувствую себя великолепно, если не считать некоторых мелочей... У нас жара. Градусов 30 в тени. И засилие комаров. Проходу не дают. Распаренные бродим от забора к забору, как лунатики. Да, сегодня передали по радио (местному) об освобождении Синявского по ходатайству администрации. Ему оставалось год и три месяца... Около часа гулял и говорил тебе всякие глупости. Перед сном немного почитал Гегеля, «Работы разных лет».

16 июня. Как ты находишь эти строки?

 

Люди приходят и уходят.

Приходят в этот мир,

объятые горем, безумием и поиском,

объятые верою и борьбой,

чтобы сделать его лучше,

сделать прекраснее и чище.

Мы склоняем головы перед погибшими.

Мы склоняем головы перед мужественными.

Мы учимся у них идти вперед.

Рождение и смерть.

Радость и страдание.

Человек проходит эти полярности.

Человек становится человеком.

 

Провожая в последний путь

своих учителей,

своих соратников,

своих друзей,

Мы смотрим в будущее без страха и отчаяния,

Мы смотрим в будущее с надеждой и верой

в жизнь.

Это по поводу смерти Михаилы Сороки.

22 июня.... Сегодня наш день. В этот день, 5 лет назад, мы стали женою и мужем.

Был солнечный день, как сегодня. Была ты, моя радость, мое счастье, моя любовь. Весь мир, окружающий меня, соединялся в тебе. Была только ты, все остальное меркло, словно мираж. Была твоя рука в моей руке. И тепло твоей руки было теплом всего мира. Были твой прекрасный профиль и улыбка, которую описать невозможно. Был заливающий тебя солнечный свет, и вся ты светилась светом. Я испытывал такое счастье, которого никогда не знал прежде. Я чувствовал, что люблю, и сознавал это чувство. Я не верил в реальность происходящего в этот день, я боялся проснуться.

Все это я испытал, когда мы пересекали сквер между серым зданием ЗАГСА и театрами.

Но уже в этот наш первый день нечто странное и страшное вставало между нами и нашим будущим.

В ЗАГСе был черный костюм регистратора, черное стекло перед нами, наши черные отражения в нем, монотонная «молитва». И ты в черном. В историческом плане это был черный день войны. Когда мы вышли из черной комнаты, в которой одели друг другу золотые кольца, предчувствие сдавило мне душу, я горько усмехнулся, подумав, что нас ожидает нелегкий путь. Случай в гостинице (квартир в Пал диски не предоставляли одиноким офицерам — прим. авт.) подтвердил мое предчувствие. Нас встретили грубо и оскорбительно, зорко наблюдая за нравственности своих постояльцев. До сих пор мне отвратительна эта женщина, черной тенью вступившая на порог нашей новой жизни. Потребовали паспорт пришедшей со мной женщины, затем и документ о регистрации брака. И скомкалось все. Ушла вся радость. И хотя извинилась она, уходя, черный осадок на сердце лег словно

камень. Теперь вот и само Государство ударило так, что до сих пор не подняться... Нас накрыла с головой жесткая и. соленая волна испытаний. Будем надеятся, что мы сумеем преодолеть ее и выплыть на сушу. Перед лицом жизни, трудной и сложной, не опустим руки.

Мы много читали о любви, героической и сильной, прекрасной и несчастной. Но жизнь — это не совсем книга, вернее, книга совершенно иного порядка. Именно эта книга, книга жизни, показала мне, что такое любовь, как она хрупка, порою призрачна и как она зависима от желудка, уюта и множества других житейских мелочей.

3 августа. ...Целую неделю откладываю письмо, про себя так и не могу написать. Хороших слов у меня к тебе нет, а писать ругательное письмо уже не хочется. С 8 утра и до конца рабочего дня я проклинаю тебя на чем свет стоит, вот уж в это время я написала бы тебе очень выразительно, а в 4 часа прихожу с работы и думаю, может еще немного можно потерпеть.

22 августа. ...Относительно проклятий серьезно хочу предупредить. Чужие мысли могут сильно влиять на людей и действительно влияют на них даже тогда, когда такое специальное намерение или направление посланной мысли отсутствует. Здесь действует все та же причинно-следственная цепь, закон этической причинности. Именно эта цепь, проходящая через все воплощения человека, определяет низкое или высокое нравственное состояние его в данной жизни на земле. В частности, враждебные мысли, исходящие от человека, могут вернуться к своему источнику, причиняя внутренние страдания или внешние несчастья именно ему. Что посеешь, то и пожнешь, — не напрасно ведь сказано...

Ты жалуешься на трудности жизни.

Полноте, так ли уж в действительности трудна она у тебя?

Полистаем страницы истории и сравним твою жизнь с жизнью людей тебе известных, которые представляются нам сегодня счастливыми. Цитирую, не выдумывая.

«Кто этот музыкант, играющий на пражских улицах и благодарно принимающий у прохожих медяки на обед? Это национальная гордость чехов — Дворжак... А этот

человек в пальто и перчатках, склонившийся над нотами в холодной, нетопленой комнате? Это Моцарт. Он был так беден, что не мог купить себе даже дров». «Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, — писал Сен-Симон, — работаю без огня. Я все продаю, вплоть до одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов».

Мария Склодовская-Кюри, с чьим именем связано начало атомной эры, падала в голодные обмороки.

Эдгар По, голодавший всю жизнь, весной, когда расцветали одуванчики, собирал их. С женой они варили их и ели. Так ли живешь ты, как эти люди? Нет, не так. А сколько шуму и грохота вокруг твоих мнимых несчастий. У тебя здоровое, плотное тело, сильные руки и ясная мысль. Ты нормально питаешься и спишь в мягкой постели. У тебя четыре комнаты на двоих, пусть даже и мизерных и вместе с кухней, тем не менее, ванна, стиральная и швейная машины, холодильник, газ. И ты считаешь себя несчастной?

Единственное, что можно принять во внимание — это временная жизнь без мужчины. Я нахожусь в таком же положении, однако, понимая, что это временно, принимаю как должное и, возможно, полезное.

Муж в тюрьме. Действительно, неприятно. Но и это обычное дело.

Вот примеры.

Был предан проклятию Спиноза, сослан Полибий — величайший историк древности.

Пушкин, Лермонтов, Чернышевский — познали опалу и ссылку. Навсегда покинули Россию Герцен, Англию — Байрон, Германию — Эйнштейн и Фейхтвангер. Колумб вернулся в Севилью в оковах. Кортес, завоевавший Мексику, подвергся опале, Пизарро — умерщвлен, а Нуньес де Бальбоа, открывший Тихий океан, — обезглавлен. Сократ, так много сделавший для благоденствия своих сограждан, ими же был приговорен к смерти. Три с половиной века люди смеются и плачут, перечитывая «Дон-Кихота». Тот же, кто доставлял им эту радость, был гоним при жизни и не раз тяжелые ворота тюрьмы захлопывались у него за спиной. Тюремный хлеб был знаком и Даниелю Дефо. Он, автор «Робинзона Крузо», был дважды приговорен к заключению. Это над ним, выставленным у позорного столба, глумилась толпа. Это его собирались

подвергнуть публичной и постыдной казни — обрезанию ушей. Бомарше, автор «Севильского цирюльника» и «Свадьбы Фигаро», также много лет провел в тюрьме. А участь Радищева и Достоевского? Судьба Шевченко?

Это судьбы великих. Трагедии же людей незначительных, с точки зрения истории, таких как мы, например, еще более многочисленны. А сталинские времена? Не единицы, а миллионы сломанных судеб, и не в войне, это особый счет, а вне ее.

У каждого своя судьба и свой путь. И здесь нечему и некому завидовать, не о чем сожалеть. Нужно достойно пройти свой путь, независимо от оставляемого на нем следа, пройти путь в согласии со своим внутренним качеством — душой. Но для этого необходимо всю свою жизнь стремиться познать эту душу...

Что нового у Леши Косырева? Он просил у меня книгу Сенанкура «Оберман». Передай ему. У меня на нашей полке его книга «Россия под властью царей». Он оставляет эту книгу мне, но ты верни и ее.

29 августа. ...Две недели до отпуска. Дождусь я его или нет. Так устала. Руки болят. Перед отпуском много работы... Погода плохая и мы с Любашей немного простудились, но твои рецепты нам не подходят. Ты, конечно, можешь сморкаться хоть через рот, хоть через задницу, методы йогов тебе всегда хорошо удавались, но это не для нас. Как-то мы смотрели фотографии. Когда Любашка увидела твое фото, сразу решила, что это папа. Я очень удивилась, так как разговора на эту тему не было. Теперь Любашка села писать тебе письмо. Первая строчка, по-моему, отлично, только она ее писала справа налево, вообще она немного левша.

5 сентября. ...Нас выселяют в Таллин, в добровольно-принудительном порядке. Обещали решить этот вопрос в течение сентября.

1 октября. ...Геночка, переехали! Все свалено в кучу, еле нашла бумагу написать тебе. Квартиру у меня приняли без ремонта, но все-таки подписали дрожащими руками, раз уж начальство распорядилось. Матросов дали, машину дали. Денег все равно ушло почему-то много, все по мелочам. Документы снесла на прописку. Ой, я ж тебе не написала какая у нас квартира.

 

8 ноября. ...Мне пришли алименты 3 рубля 60 копеек!!! Такого еще не было. Ты отпускные что ли получил?..

Мы, наверное, должны быть тебе благодарны за твое руководство из подземелья. Благодаря твоим стараниям меня в прокуратуре встречают как старую знакомую, и уж вы-то с прокурором, наверное, друзья... Ты, по-моему, в министерство забыл написать. Давай их, тормоши, пусть они все заботятся о твоей семье, ты что ли обязан. Пенсию какую-нибудь выхлопочи, или билеты бесплатные в кино, или там еще что-нибудь...

Когда я еще была в Палдиски, на мой адрес пришел перевод на 10 рублей из Львова (Деньги послал освободившийся из заключения Михаиле Горинь — прим. авт.).

...Из Ростова пришел перевод в Калинин на мамино имя, тоже, кажется, десятка, от Абанькина Андрея Сергеевича (видимо, от отца заключенного Витольда Абанькина, находящегося в Малой зоне вместе с Гавриловым — прим. авт.). Они понятия не имеют кто это. Видишь, сколько денег мне приходят, а получить не могу, то фамилия не та, то адрес не тот. Займись-ка расследованием.

12 декабря. ...Мы проболели всю неделю, поэтому писать сейчас не буду, сил надо набраться. Хочу только спросить, что значит «у меня все более-менее благополучно»? Расшифруй немедленно, чего ты там еще заработал?

Деньги мама получила все и нам прислала. Спасибо. Но больше так не делай.

...Папочка, поздравляю с Новым 1972 годом! Веди себя хорошо. Любашенька.