ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Рано утром вышел я на воздух - и просто ахнул. Вижу огромное озеро, покрытое подтаявшим уже снегом, правильной овальной формы, длиной метров 500-600. Вокруг стеной стоит великолепный бор, сплошь высоченные мачтовые сосны. Поселочек вытянут вдоль озера и выглядит привлекательно. Десятка два свежесрубленных двухквартирных коттеджей, сельпо, санчасть, баня. Со всех сторон доносится из тайги тетеревиное токование, то здесь, то там, как автоматные очереди. Над всем стоит утренний легкий туман.

Смотрел я, слушал, и стало мне довольно неуютно: что же я буду делать среди этой красоты? Ведь мне уже пятый десяток, за спиной 10 лет лагерей, а здесь можно будет прокормиться только физической работой...

Но вот мимо клуба идет седая изящная дама в шубке и пуховой шали. Навстречу ей высокий старик в полушубке и фуражке набекрень, с гвардейской выправкой - он и в действительности оказался гвардейцем царской службы.

- Ну как, Елизавета Абрамовна, вечером - пулька?

Смешно вспомнить, как я тут же повеселел. Раз здесь благополучны такие старики, да еще и в преферанс играют, то очевидно, не так уж все и страшно. А с Елизаветой Абрамовной, милой и умной старухой, жаль вот, не помню уже ее фамилии, мы потом подружились, виделись и в Москве спустя 5-6 лет. Она оказалась крупным московским врачом. Ей не разрешили работать по специальности,

так же, как и прочим ссыльным врачам. Их в нашем маленьком поселке оказалось несколько человек, все они ходили на работу в тайгу, а в санчасти поселка распоряжался неопытный фельдшер.

Распределили нас по коттеджам, дали досок и гвоздей, и мы сколотили себе нары. В комнатах разместилось по 10-12 человек -сплошной интернационал. В моей комнате был один русский, трое украинцев, эстонец, латыш, двое литовцев, еврей, русский немец, кабардинец. Все мы были после лагеря, поэтому ужились легко и без конфликтов. Лагерь отлично приучает жить в тесноте, бок о бок с кем угодно.