СНОВА НАЧАЛИСЬ ДОПРОСЫ

И в усиленном темпе. Очевидно, пора было закруглять следствие. Стали вызывать каждую ночь, отпускали под утро. На сон оставалось 2-3 часа, ведь днем в камере спать не разрешалось, и за этим следили. Иногда допрашивали по двое молодых сержантов, бывало и по трое. Так сказать, перекрестные допросы, но они никогда не шли в желательном для следователей темпе, при котором я должен был бы ошибаться и оговариваться. Слишком подолгу я думал, прежде чем ответить стандартное: «нет, не агитировал» и т.п.

Ведущим был теперь младший сержант Дмитриев. Пожалуй, из всех - наихудшая мразь. Очень красивый молодой брюнет с бархатными глазами, интеллигентным лицом, правильной негромкой речью. Такой образчик юноши из хорошей семьи. По части лжи, всевозможных провокаций, грязной и злобной ругани он перекрывал всех предыдущих. Иногда глаза у него мутнели от ненависти, рот перекашивался.

Верили ли все эти ребята в мою - да и прочих арестантов -вредоносность? Черт их знает, возможно, и верили, во всяком случае, убеждали себя в том, что верят. Иначе было нельзя, если они хотели принадлежать к элите, к которой тогда почти что официально относился любой сотрудник НКВД, начиная от мелкого вер-тухая или «топтуна» (шпика). Ежов как-то сказал в одном своем выступлении (слышал от очевидца): «Нам нужна каста». Берия тоже создавал касту.