4. Жертвенность
У читателя, наверное, уже давно возник вопрос: зачем это было нужно?
По-разному можно ответить на этот вопрос.
В самой общей форме ответ звучит так: человек духовно одаренный и осознающий вселенскую ответственность — пневматик (термин гностиков, широко используемый А. А. Солоновичем) — так устроен, что в трагические дни должен действовать в любой обстановке. Но как? В безнадежной ситуации остается только идти на жертву. Это христианский ответ на поставленный выше вопрос.
Готовы ли мы его принять?
Я думаю, что мистические анархисты признали этот принцип. Об этом, во всяком случае, свидетельствует то, что и после арестов 30-х годов их активность не затухала.
Здесь возникает и еще один вопрос. Если старшие, опытные и достаточно зрелые готовы были встать на путь жертвы, то имели ли они внутреннее право звать за собой младших? Я думаю, что да. Они звали немногих и честно предупреждали обо всем, что может произойти. Всем было очень трудно. Мать моего друга Ю. Проферансова сама привела на путь к Голгофе своего единственного сына.
А могла ли быть какая-либо надежда на положительный или хотя бы не такой жестокий исход борьбы? Ранее, до начала массового террора, Солонович говорил о возможности в будущем спонтанного возникновения второй мировой войны и, соответственно, новой революции, которая сможет обрести иной, недиктаторский характер, если к этому времени будут духовно
подготовлены люди. Он существенно ошибся в прогнозе.
Вторая мировая война действительно разразилась, но мы вместе с союзниками из западного мира ее триумфально выиграли. Затем началась длительная «холодная война» с прежними союзниками, и мы ее проиграли. Ожидаемая революция состоялась — диктатура большевистской партии пала. Но к этому времени практически уже не осталось духовно подготовленных представителей свободной мысли.
Политика диктаторов, уничтожавших инакомыслящих, была дальновидной — альтернатива драматична: если не они, то — гибель страны.
Но умно ли было это? Человечно ли?
Нам трудно понять смысл событий XX века. Мы скорее можем в какой-то степени осмысливать личную судьбу, но не общечеловеческую. Судьбинность — запредельна.
Обращаясь к терминологии, идущей еще от греческой философии, можно было бы употребить термин эпохе — воздержание от дальнейших суждений, или эон — надвременность. Последний термин широко использовали гностики, желая в своей фантазии конкретизировать происходящее в запредельном. Сейчас, однако, мы не можем эти построения реинтерпретировать на современном языке.