4. Приговор
Июнь 18-го дня 1937 г. Мне объявляют приговор:
5 лет исправительно-трудовых лагерей по ст. 58, п. 10-II8. Приговор вынесен Особым Совещанием, естественно, заочно — со мной не пожелал поговорить даже прокурор. В те дни это было максимально возможное наказание по заочному приговору. Чудом оказалось, что мы не пошли по суду — видимо, мое сопротивление сыграло существенную роль. Материалам предварительного следствия дана была иная интерпретация, и, естественно, на суде многие подсудимые могли бы ее поддержать. Второе чудо состояло в том, что мы продали до того, как Особое Совещание получило (вскоре) право давать срок 10 лет. Тогда я, наверное, получил бы этот срок, что в дальнейшем все очень бы осложнило.
Около кабинета, где зачитывался приговор, собрались все содельцы, которые проходили по Особому Со-
8 Попросту это звучало так: осужден за контрреволюционную деятельность, что обозначалось индексом КРД. Здесь существенен не только срок, но еще и его качественная окраска. Троцкисты осуждались по индексу КРТД, что было значительно серьезнее при том же сроке.
вещанию9. Потом нас всех отправили в одну и ту же пересыльную камеру. Вот тут мы могли уже от души наговориться10. У меня не испортились дружеские отношения с Проферансовым, несмотря на то что он давал показания против меня, что, конечно, очень затрудняло противостояние следствию. Но здесь было одно смягчающее обстоятельство. Оно относится к его личной жизни — до ареста он потерпел крах в любовной истории и переживал это трагически. И когда наконец в другом варианте все устроилось и он был безмерно счастлив, случился арест. И ему, естественно, хотелось поверить в обещание следователя — ссылку, его последнюю надежду. Я понимаю, что на самом деле это слабое оправдание, но разрушить прежнюю дружбу для меня было немыслимо.
Что касается старших участников движения, то их позиция оставалась неясной — они уклонялись от обсуждения этой темы. Но к этому я вернусь позднее.
Как много было передумано в эти дни, как много переговорено. Мы понимали, что теперь пойдем навстречу смерти. Кому из нас какой достанется жребий?
К нам в тюрьму приходили сведения о том, что обстановка в лагерях ужесточается день ото дня. То были годы безудержного нарастания террора. Террора, направленного против людей во имя безумной идеи.
Мы понимали, что из всех находящихся в пересыльной камере только наша группа, наверное, попала сюда, сделав свой выбор сознательно еще на свободе. Было даже некоторое чувство гордости за этот выбор, мы как бы продолжили традицию русских революционеров. И именно сознание значимости собственного решения дало нам силу выжить в лагерях. Погиб (в первый год лагерной жизни) только Юра Проферансов. Казалось бы, он как геолог, привыкший к полевой жизни, должен был легче других приспособиться к лагерной жизни. Но, видимо, надрыв незавершенной любви сломал его. Нелегко человеку заглушить первую блеснувшую взаимную любовь...
9 Часть участников этого дела прошла по Военной Коллегии Верховного Суда, но об этом разговор пойдет позднее.
10 Вот список оказавшихся вместе: С. Р. Ляшук — математик, П.А.Аренский — театральный деятель, Г. В. Гориневский — архитектор, Б. В. Коростелев — сотрудник ЦАГИ (его все сторонились). Из нашей молодежной группы, кроме меня, были: Ю.(Г.) Проферансов — геолог и И. Брешков — учитель.