- 119 -

XII.

Последняя поездка. Перемены въ Новочеркасске.

Съ делегаціей къ Алексееву. Последняя встреча съ Богаевскимъ.

Прощальный обедъ на Барочной.

 

Подробно описывать не буду последней моей поездки на Дснъ. Въ дороге ничего новаго не случилось. Я попала съ партіей офицеровъ въ Новочеркасскъ 23 декабря. . . Но тутъ я застала огромныя перемены. Генералъ Эрдели покинулъ свою должность, а на его месте оказался генералъ Романовскій. Полковникъ Дорофеевъ уехалъ въ Крымъ, будто бы для организаціи тамъ отделовъ арміи. Георгіевскій полкъ собирался въ Ростовъ. На Барочной появилось много новыхъ лицъ, старавшихся устроиться въ тылу, что вызывало большое неудовольствіе старыхъ добровольцевъ. Между темъ въ Новочеркасскъ прибыли Лукомскій и Деникинъ.

Передавъ списки полк. Васильеву и кап. Остафьеву, и попросивъ ихъ сообщить офицерамъ, что все ихъ просьбы исполнены, я ушла къ себе въ гостиницу. Черезъ часъ пришелъ ко мне ген. Эрдели.

— Что же, Марья Антоновна, были на Барочной?

 

- 120 -

— Да, была. Но такъ пугаетъ меня то, что я тамъ видела и слышала . . . Нетъ больше одной семьи на Барочной . . .

Мы обедали съ генераломъ и Андріенко въ моемъ номере. Не успели еще кончить, какъ пришелъ за мной кто-то изъ офицеровъ и сказалъ, что ждутъ меня офицеры на Барочной. Не доевъ обеда, я ушла съ Андріенко; ген. Эрдели обещалъ зайти еще разъ вечеромъ.

На Барочной ждала меня целая толпа офицеровъ; я не могла понять что случилось... Полк. Козинъ обратился ко мне съ речью:

— Мы собрались, что-бы васъ поблагодарить, сестра Нестеровичъ, за все сделанное для насъ и нашихъ семей. Те, кто останутся живы, никогда не забудутъ. Вчера состоялось собраніе, на которомъ избраны делегаты. Ихъ ждетъ ген. Алексеевъ. Онъ просилъ и васъ притти съ нимн.

Я хотела было уклониться отъ этого визита, но делегація убедила меня: просьба ген. Алексеева должна быть исполнена. Мы отправились — кап. Остафьевъ, пор. Кнорингъ и я.

Ген. Алексеевъ принялъ насъ въ своемъ маленькомъ рабочемъ кабинете. Беседы нашей передавать не буду, все время говорили обо мне и о моей работе. Въ заключеніе кто-то обратился къ ген. Алексееву:

— Ваше Высокопревосходительство, то, что сделала Марья Антоновна, еще больше закрепило офицеровъ за арміей; убедившись, что наши семьи обезпечены, мы можемъ целикомъ принадлежать арміи.

Алексеевъ, когда офицеры кончили, всталъ, подошелъ ко мне и протянулъ мне обе руки:

— Отъ имени несчастнаго, гонимаго, из-

 

- 121 -

мученнаго офицерства и ихъ брошенныхъ семей, благодарю васъ, Марья Антоновна!

Затемъ онъ ниписалъ письмо въ Москву къ тузамъ финансоваго міра, въ которомъ поручалъ мне сборъ денегь на армію.

Отъ Алексеева я поехала къ Богаевскому. Думала-ли я тогда, что ни съ темъ, ни съ другимъ больше никогда не увижусь? что честный и любящій Россію вождь русской арміи уже обреченъ, что Богаевскій вскоре погибнетъ оть руки русскихъ братьевъ такой жестокой смертью!

— Атаманъ Калединъ жалеетъ, — сказалъ мне Богаевскій, — что не можетъ принять васъ. Сейчасъ идетъ важное совещаніе, на которомъ и я долженъ быть, но мне необходимо еще поговорить съ вами и кое-что выведать отъ васъ.

Онъ интересовался, главнымъ образомъ, казачьими полками, стоящими въ Черткове: перешли ли они на стророну большевиковъ? Я передала все, что знала о казачьихъ полкахъ въ Черткове, отличавшихся небывалой жестокостью. Богаевскій покачалъ головой:

— Да, плохо. Страшно за атамана! — И онъ добавилъ:

— Атаманъ просилъ предупредить васъ быть какъ можно осторожнее. Среди казаковъ васъ хорошо знаютъ . . .

Во дворце была тищина, не предвещавшая ничего добраго. Сердце сжималось отъ горькихъ предчувствій. Богаевскій сказалъ на прощаніе:

— Желаю вамъ счастливо выйти изъ всей этой исторіи и почить на заслуженныхъ лаврахъ. Насколько вы счастливее насъ! Отечество наше гибнетъ, и въ этой гибели мы сами виноваты. А ваше — воскресло. . .

Богаевскій проводилъ меня. Въ тотъ день

 

- 122 -

мы простились навсегда. Какъ известно, вскоре онъ былъ разстрелянъ своимъ же собственнымъ ученикомъ Антоновымъ.

Въ гостинице меня ждали ген. Эрдели и Андріенко. Генералъ только подтвердилъ слова Богаевскаго, что очень плохо:

— Привезите въ следующій разъ тысячи три бланковъ съ печатью вашего комитета — пригодятся.

Поужинавъ съ нами, генералъ ушелъ и обещалъ зайти завтра. Только я улеглась, какъ постучалъ пор. Кузьминскій. Пришлось встать и принять его. Я видела его въ первый разъ:

— Я пришелъ просить васъ о спасеніи моего отца, — началъ онъ, — привезти его сюда на Донъ.

— Где же вашъ отецъ? Кто онъ?

— Отецъ въ Минске. Онъ былъ помощникомъ коменданта города — полковникъ Кузьминскій. Если не убили, то онъ въ Минске до сихъ поръ. Умоляю, спасите отца!

Я успокоила его, какъ могла. Обещала вырвать отца у большевиковъ.

Утромъ пришлось купить Андріенко штатское платье. По лицу его я поняла, что онъ долженъ что-то сказать мне, но боится.

— Что съ вами, Андріенко?

— Марья Антоновна, я не хочу, чтобы вы считали меня подлецомъ. Но честное солдатское слово, ездить съ вами нетъ больше силъ. Пора къ себе, на родину. Тамъ — жена, дети. Ради Бога, отпустите меня.

— Андріенко, родной мой, конечно отпущу. Вы то свой долгъ исполнили до конца. Сегодня поедемъ вместе до Лисокъ, а тамъ простимся.

 

- 123 -

Я въ Москву, а вы пробирайтесь домой, на Украйну.

Пришелъ ген. Эрдели, и сказалъ, что Алексеевъ просилъ передать мне приветъ и пожеланія счастливо вернуться, что много говорили обо мне и т. д.

— Знаете, Марья Антоновна, большая ошибка, что все собираютъ деньги для Дона, что ген. Алексеевъ не получаетъ денегъ лично. Москвичамъ какъ будто невдомекъ, что донскіе казаки одно, а добровольческая армія совсемъ другое . . .

Вошелъ полк. Баркановъ поздравить меня отъ имени офицеровъ съ Рождествомъ и просилъ не уезжать въ первый день праздника. Пришли еще офицеры Корниловскаго полка съ поздравленіями. Оба мои номера наполнились офицерами. Въ ихъ среде я чувствовала себя счастливой, столько они оказывали мне тепла и вниманія.

Потомъ мы съ нимъ обедали на Барочной. Подали щи и кашу, но было такъ хорошо за этимъ обедомъ, такъ радостно! Далека я была отъ мысли, что этотъ обедъ окажется для меня последнимъ на Барочной. Андріенко тутъ же простился съ офицерами.

25 декабря я уехала въ Москву. Въ Лискахъ разсталась съ Андріенко, плакавщимъ какъ ребенокъ. Но каково же было удивленіе мое въ Лискахъ, когда вдругь вижу — кап. Карамазова и еще одного текинца изъ Новочеркасска.

— Куда вы? — спрашиваю.

— Генералъ Эрдели приказалъ сопровождать васъ въ Москву.

— Господи, зачемъ? Не нужно, возвращайтесь, сама доеду.

Но все было напрасно. Между темъ, въ

 

- 124 -

Лискахъ шли митинги и изъ нихъ можно было заключить, что большевики будуть наступать на Новочеркасскъ въ первыхъ числахъ января. Еще разъ попробовала я убедить Карамазова вернуться на Донъ.

— Нетъ, Марья Антоновна, если бы даже разстреляли. Пусть. Умру за васъ.

Господи, это и случилось! По пріезде въ Москву, Карамазова поймали и разстреляли, найдя подъ его солдатской шинелью френчъ съ офицерскими погонами. Сестра его сошла съ ума . . .