Авария

Преддипломную практику проходил в Магнитогорске на металлургическом комбинате. Устроился сменным механиком на стане 250 №1. Вскоре неожиданное происшествие. Благополучно сдав ночную смену, я ушел отдыхать в

общежитие. Только заснул раздался звонок - срочный вызов.

Прихожу в цех, а там уже все руководство комбината во главе с Завенягиным Авраамом Павловичем (впоследствии он заместитель Наркомтяжпрома С.Орджоникидзе). Произошла авария на одной моталке из трех. Меня спрашивают: «Как она работала ночью?». Я отвечаю, что все было в соответствии с нормами... Спускаюсь в приямок и ощупываю две другие, работающие моталки. Чувствую в одной моталке резкие стуки и немедленно даю оператору знак: остановить ее. Главный механик цеха по фамилии Куралес с матом ко мне: «Какое ты имеешь право командовать в чужой смене!?» Пуганая ворона куста боится, и больше ничего не спрашивая, он дает сигнал оператору пустить в работу моталку (с их остановкой автоматически останавливается весь стан).

В отчаянии я кричу из приямка: «Нельзя, остановите!» Но крики мои уже никто не слышит. Буквально через несколько секунд с треском лопается оголовок корпуса второй моталки, под которым находится кривошипно-шатунный механизм с блоком автоматики. Директор комбината с криком на главного механика: «С этой минуты ты на комбинате не работаешь!».

Специалисты, осмотрев аварию, заключили: моталки вышли полностью из строя и восстановить их невозможно.

"Итак, товарищи, картина печальная, - резюмировал директор, - будем работать на одной моталке, пока новое оборудование не придет из Германии... Это затянется на месяцы, результат - недовыполнение плана, оргвыводы." Все разошлись, озадаченные случившимся. Оставшись без высокопоставленных специалистов, я уже спокойно осмотрел аварийные моталки. Ко мне подошел главный инженер управления Востокметаллургмонтажа Константин Иванович Шестаков, старый опытный инженер. Мы еще долго с ним обсуждали ситуацию, но так и не нашли выхода из положения.

Несколько дней, днем и ночью, мысли мои витали вокруг испорченных оголовков. Неожиданно я вспомнил, как узбекские мастера чинят лопнувшую фарфоровую посуду... Тут же вычертил корпус оголовка, расставил скобики послабее на тонких местах и усиленных на толстых. Решил сделать концы скобиков в отверстиях расширяющимся бетоном.

Разработка этой идеи привела меня к мысли, что после укрепления корпуса скобами нужно сделать дополнительное

усиление корпуса. Обтянуть его горячими стальными полосами, а пространство между стальной обшивкой и корпусом залить тоже растворяющимся бетоном. Идея и чертежи понравились Шестакову. Вновь созвали высших специалистов. Положение было безвыходное, и директор взялся сам руководить аварийной бригадой. Через 5 дней мы восстановили оголовки и испытали моталки. Два месяца спустя из Германии пришли новые оголовки. И снова вопрос: менять восстановленные узлы или не менять? Они работали так, будто бы никогда и не были в аварии... Поступили по хозяйски: восстановленные оголовки сдали на склад, а новые поставили в работу... Я получил официальную благодарность от руководства и две тысячи рублей премии за рационализацию. Мне предложили не уезжать на защиту диплома, а остаться главным механиком цеха. Предложение было заманчивое, но я отказался, ибо цель моя была не должность... Меня вызвал директор: «На тебя дадим заявку, приезжай, создадим все условия ..."