В неизвестную даль

Зайсанская «революция» не миновала и нашей семьи. В скором времени мы оказались в одном маленьком домике, весь наш скот и живность «реквизировали», амбары разграбили.

Неучи от власти, про которых метко говорит народ: «Из грязи, да в князи!» — стали поучать отца, как ему работать в школах, чему и как учить... Словом, жизнь для нас в городе стала совсем невозможной. Родители вначале предполагали всей семьей бежать в Китай, вслед за армией, но потом было решено, что мать с детьми уедет в Ташкент к старшей дочери, а отец пока останется в Зайсане.

С неимоверными трудностями доехали мы в скотных вагонах, выкрашенных грязно-серой охрой, до Ташкента, и в конце пути все слегли от тифа» Все, что было у нас с собой ценного, мы истратили на лечение и оказались нищими в буквальном смысле этого горького слова. Но все образовалось. В 1922 году сестра Асьма и брат Ибрагим начали работать, а я поступил в русскую школу, а в свободное время занимался коммерцией - торговал семечками, конфетами, мороженым.

С самого детства, на собственном опыте я убедился в том, что никакой труд не может унизить человека, а если у тебя есть цель, как в том раннем детстве - то цель эта поможет тебе преодолеть трудности жизни. Мне кажется, что мечта в юношеском сердце зарождается от восхищения перед иной, невиданной ранее жизнью. У меня это было так.

...Все тот же 1922 год, Ташкент, и я, мальчик-бой с необычайно важным поручением лечу, как на крыльях, с запиской от сестры к ее жениху. Он работает в проектной конторе. Это респектабельный, как сказали бы сейчас, интеллигентный молодой человек. Он в белоснежной накрахмаленной сорочке, жилете, черных нарукавниках,

отутюженных брюках, в туфлях «джимми». Зал, где работают инженеры, залит светом. Шеренгой установлены кульманы, чертежные доски. Над чертежами в гулкой торжественной тишине, нет, не работают, священнодействуют люди — кто чертит, кто считает на логарифмической линейке... Я, до того знавший только богатые залы в купеческих домах Зайсана, да теперь вот старогородской базар Ташкента, при виде этого неземного обиталища буквально остолбенел и пришел в себя только от всеобщего добродушного смеха коллег моего будущего зятя.

На улице, опомнившись от очарования, под которое я попал, соприкоснувшись с неведомым мне миром техники, я дал себе клятву: во чтобы то ни стало постигну этот мир, стану,

как и эти люди, инженером... Это стремление с десятилетнего возраста пронес я через свою неимоверно сложную, полную невероятных событий жизнь. Позднее сестра Асьма вышла замуж за этого инженера. Его звали Зия Мужавиров. Окончил в Чикаго инженерный колледж, вернулся в 1921 году по призыву правительства СССР (расстрелян как «враг народа» в 1937 году, реабилитирован посмертно...).

Мы с зятем очень подружились. Он много рассказывал об Америке. Судьба его интересна и очень показательна для того времени — времени решительных и самых неожиданных перемен везде и во всем. Еще до революции из России он с другом поехал в Ирак изучать Ислам. В Ираке прочли призыв США к молодежи Востока учиться бесплатно в высших технических заведениях. Обратились к консулу США и с его помощью добрались на пароходе до Чикаго. Семь лет учился на инженера, получил высшее образование, отработал три года инженером и расплатился с колледжем за обучение.

История его жизни крепко запала мне в душу. Несмотря на свой юный возраст, я понимал, что мне, сыну муллы и фабриканта, при новой власти нет пути к высшему образованию... После долгих и мучительных раздумий я решил последовать примеру своего зятя и отправиться в США. Через Иран... Наконец, план созрел вполне. Однако в одиночку пускаться в эту авантюру было несподручно: с одной стороны с попутчиком любая дорога короче, а с другой — без гроша в кармане даже из дома выходить неосмотрительно, не то, что через несколько морей и океанов. И я решил взять в компанию друга - сына хозяина ювелирной лавки. Психологическую обработку провел по всем правилам, довел своего друга, что называется «до кондиции», так что трудно стало различать: кто же все-таки автор этой идеи. Обсудили план «путешествия», дорогу, подобрали экипировку, денег - сколько могли, а друг еще решил прихватить у отца кое-каких ценностей про запас.

День отбытия решили закамуфлировать под рыбалку с. ночевкой. Но Провидение, исполнившее свою волю через женщину, спасло нас от авантюры. Нас подслушала сестра моего напарника и донесла... Переполох был страшный. Друга родители изолировали от меня и держали взаперти. На совете двух семей решили немедленно разлучить нас с другом - меня выслать на Урал к сестре Гайше. И вот я, одиннадцатилетний,

вместо Америки еду на Урал, в город Троицк. Общий вагон пассажирского поезда казался мне верхом совершенства, хотя жесткая полка была без постели, а спать приходилось на собственном пальтеце. На станциях полно всего - жареные куры, рыба, пирожки, фрукты. Досыта можно наглотаться собственной сладкой слюной, ведь без денег этих гастрономических изысков не вкусишь. И так трое суток в пути. За окном поезда Россия: долы, леса, реки.

Троицк - крупный купеческий городок - был одним из красивейших на Урале. Шел я по улицам и не мог налюбоваться. Однако у дома сестры меня ждало разочарование. Квартира оказалась на замке. Соседи сказали, что они, сестра и муж, отдыхают на даче.

Горе и безысходная доля с малых лет закаляют человеческую душу. Шел я к сестре через цветущую, благоухающую степь, и разные противоречивые чувства радовали и тревожили меня. С одной стороны цветущие растения и порхающие бабочки, теплый ветерок, овевающий лицо, так напоминал родные алтайские места. А с другой стороны я понимал, что это - чужбина, и жить мне под чужой крышей, подобно сироте — без отца и матери (это при живых родителях)... Я чувствовал, как горькие слезы помимо моей воли катятся у меня по лицу, они ползли по щекам, попадали в рот, и я почему-то впервые в жизни почувствовал их вкус и запомнил навсегда... Я шел и думал, думал и шел. Дорога до дачи была долгой, идти было тяжело, на плече у меня был ящик с узбекскими фруктами — подарок от родных сестре и зятю. И мысли мои постепенно совладали с чувствами. И я твердо решил, что не буду захребетником в сестриной семье, обязательно отработаю свой хлеб, стану им полезным...

Встреча с сестрой, зятем и маленькой племянницей Асенькой была не столь радостной, как могла быть. Зятю сделали операцию по поводу геморроя, но неудачно. Он тяжело страдал, ничего не ел. Словом, забот у них было предостаточно.

Ближайшие дни подтвердили всю серьезность ситуации в семье сестры. В Троицке зятю отказали в повторной операции, а посылали в Уфу, к более квалифицированным специалистам. Сестра не могла сопровождать мужа в этой поездке, у нее были последние недели беременности. Зять таял на глазах, но никто ни за какие деньги не брался сопровождать

его в дороге из-за довольно неприятного ухода и возни с естественными выделениями человеческого организма...

Понаблюдав за процедурой ухода за больным, подумав, я предложил сестре свои услуги, сам еще до конца не понимая, с какими сложностями все это будет связано. От изумления сестра сразу отказала мне. Но безысходность положения, в котором находился больной, поколебала ее непреклонность. Два дня я самостоятельно ухаживал за зятем, и сестра поверила, что есть выход из этого тупика.