БУЛЬДОЗЕР

От роду ему было лет шестьдесят. На Колыму он попал еще до войны. Из зеков мало кто знал его настоящее имя, его просто называли Бульдозер. Не знаю, кто первый так назвал его, но по внешнему виду он и вправду немного смахивал на бульдозер: среднего роста, широк в плечах, когда шел, слегка наклоняя туловище вперед, со стороны создавалось впечатление, что он что-то толкал впереди себя. Он обладал огромной физической силой, что и помогало ему выжить и пережить все то страшное и кошмарное, что творилось в советских концлагерях.

Он никогда не болел и не жаловался на свое здоровье. Лишь однажды зимой 1947 года у него что-то забарахлило внутри, и его положили в стационар. В стационаре он пролежал недолго, быстро оклемался и был оставлен при стационаре санитаром. В те тяжелые времена попасть на работу при стационаре было очень сложно. Попадали туда только те, кто имел блат или рекомендацию кума (оперуполномоченного , т.е. был его сексотом. Наш Бульдозер никогда не имел блата и, тем более, никогда не являлся кумовским осведомителем. Я точно это знаю. Обычно тайные агенты кума долго не жили: их быстро распознавали и уничтожали, подловив где-нибудь в укромном месте.

Скорее всего, Бульдозера оставили работать при стационаре за его физическую силу. Когда в палате умирал человек, Бульдозер безо всяких усилий брал труп подмышку, тащил его в морг. А умирало за сутки много. Я не могу назвать точную цифру, но не совру, если скажу — от 5 до 10 человек в сутки.

Больные, находящиеся на излечении в стационаре, лежали на общих деревянных нарах голыми, белья стационар не имел. Да, к слову сказать, белье-то и ни к чему больному, ходить некуда. Параша стояла тут же за дверью. Завтрак, обед и ужин тебе подавали санитары прямо на нары. Так что лежи себе спокойненько и ни о чем не тужи. Срок большой, успеешь умереть. Ну, а если требовалось больному пройти на прием к врачу, то он укутывался в одеяло и следовал в так называемую ординаторскую, или операционную. Врач Либерман, маленький, худенький старичок, недавно освободившийся из нашего лагеря после 12 лет отсидки, осмотрев больного, давал распоряжение помощнику: «Отрезать остатки пальцев на руке или на ноге». Помощник брал обыкновенные сапожные кусачки, откусывал или обрывал остатки болтающихся конечностей и, смазав какой-то желтой жидкостью, кричал в коридор: «Следующий!» «Прооперированный» самостоятельно добирался до своих нар. Все. Операция прошла успешно. Если сможешь, то выживешь, а не сможешь — дело твое.

Покойников из зоны вывозили на быке. Утром их грузили голыми на сани, укладывали аккуратненько штабелем, увязывали крепенько веревкой, чтобы дубари по дороге не «разбежались». Везли умерших за сопку на Колымский Катандык — кладбище и сваливали в шурф. Шурфы были глубокие, копали их впрок, чтобы хватило на всю зиму. В основном вымор шел в зимние холодные времена.

Однажды тот бык сдох. И, естественно, встал вопрос о транспортировке умерших людей. Помощник врача (до ареста он работал налоговым агентом в немецком Поволжье) предложил эту работу Бульдозеру. Бульдозер с этой работой справлялся успешно, получая за свой труд лишний черпак шлюмки и наперсток жиденькой кашки.

Каждое утро Бульдозер укладывал свой груз на тяжелые сани и, подтащив груз к вахте, кричал в окошечко вахтеру: «Воз прибыл, открывай ворота!» Дежурный надзиратель выходил из вахты с большим железным молотком, которым он всем усопшим пробивал черепа. На этом процедура проводов заключенного в последний путь заканчивалась. Свалив покойника в шурф. Бульдозер обязан был заехать на озеро за льдом, погрузить его в те же санки и привезти в стационарную кухню.

Однажды, окончив свой трудовой день, Бульдозер лег отдохнуть и не проснулся. Помощник врача распорядился утащить его в морг до утра, а утром, когда придет врач, они проведут вскрытие. Простых зеков врачи не вскрывали, их болезни и так были всем известны — истощение, воспаление легких, заражение крови или цинга. Но раз Бульдозер был штатным работником стационара, то врачи решили установить причину его смерти. Утром, когда труп был доставлен в стационар, оказалось, что он уже проанатомирован: мясо с костей было срезано, полость живота вскрыта, вырезаны печень, сердце, почки. Таким образом, причина смерти не была установлена, да об этом никто и не горевал. Решили лишь установить, кто же съел Бульдозера.

За моргом был организован негласный надзор и вскоре были пойманы двое мужичков: один по фамилии Апорышев, второй Сергей Лузгин. Их не судили, дали по 10 суток шизо. Но морг перенесли на зону, чтобы другим неповадно было добывать себе пищу ночью, шарясь по моргам. Через 10 суток оба вернулись в зону. Через месяц Апорышева убили воры за кражу сапог. Казнь производилась в нашем бараке. Их было четверо. Они подняли Апорышева на вытянутых руках вверх и ударили четыре раза об пол. К утру казненный скончался. Второй, Сергей Лузгин, дожил до лучших времен, был расконвоирован, работал шофером в приисковом гараже. Я его хорошо знал, разговаривал с ним по поводу того события. Он рассказал, что в морге не одни они «работали», туда в иную ночь собиралось человек пять-шесть, а кто

изрезал Бульдозера, он не знал. Мясо, что удавалось заготовить за ночь, варили и ели сами, меняли на курево.

Мне довелось работать в одной бригаде с Бульдозером. В то время он еще не трудился в больнице. Был он хорошим человеком, но крайне замкнут, необщителен, видимо, жизнь сделала его таким. Не знаю почему, но ко мне он относился с большим уважением, можно сказать с любовью, по годам-то он годился мне в отцы. Желая хотя бы морально поддержать меня, он часто говорил тогда: ^Главное, сынок, не вздумай пойти на помойку. Если человек туда пошел, то он быстро умрет, я за 9 лет много видел таких людей и много видел смертей, так что, слушай, что я говорю и мотай себе на ус. Жалко мне тебя, ты еще совсем молоденький».

Сам он до ареста жил в деревне в Саратовской области. Работал председателем колхоза, был членом партии. В гражданскую войну воевал на стороне красных, имел орден, который ему вручал сам Тухачевский. В 1938 году в разгар посевной кампании его вместе с другими колхозниками арестовали по линии НКВД.

Вот такой случай — жил себе на свете хороший человек и не стало его. Кто виноват? Кто ответит?..