Тулома

 

Они известны всем — гитлеровские фабрики смерти Дахау, Освенцим, Равенсбрюк, Бухенвальд... И сталинские — Норильск, Колыма, Караганда, Воркута... Но ведь были зоны помельче, история обходит их стороной.

Один из таких полузабытых лагерей находился на реке Туломе в Ленинградской области. Строительство гидроэлектростанции началось там в 1934 году. Объект сравнительно небольшой, но на земляных работах было занято свыше 17 тысяч заключенных — в самом начале. Потом, когда приступили к бетонированию плотины — 26 тысяч, а в последний год число рабочих сократилось до 5 тысяч.

Основных производственных колонн было девять.

1. Головных сооружений.

2. Земляных и скальных работ.

3. Монтажная.

4. Механизации.

5. Бетонного хозяйства.

6. Транспортная.

7. Железнодорожная.

8. Гражданского строительства.

9. Лесная.

В отличие от объектов дорожного строительства этот лагерь не имел дальних подразделений, управление колоннами осуществлялось на месте — в штабе, разместившемся в двухэтажном каменном здании. Оно входило вместе с Домом культуры, магазином и жилыми домами в обязательный перечень постоянных гражданских сооружений (ПГС). К временным относились бараки для зеков (ВГС). Временными они оставались и по окончании строительства, когда оставшихся в живых зека перебрасывали в другой лагерь и бараки занимали эксплуатационники. Жилых домов всегда и везде не хватало, и они ютились вместе с семьями в дощатых, подлежащих сносу бараках по десять—двадцать лет.

Но мы зашли далеко вперед. Итак, строительство ГЭС началось с рытья котлована под фундамент плотины. А если быть совсем точным — с устройства проволочных

 

заграждений вокруг лагерных зон. Все делалось вручную. Тачка, лопата, кирка... Механизация? Было такое: один подъемный кран на все объекты, да и тот простаивал неделями из-за поломок. Транспорт? Десяток грузовых автомашин на 1,5 и 3 тонны марки "ЗИС" да два маломощных паровоза "0В", устаревших еще десять лет назад, когда их начали выпускать.

Недостаток техники восполняла наглядная агитация. "Стахановская работа — лучший путь к сокращению срока!" И еще: "Ударнику Туломы — лучшее внеочередное снабжение"!

На стене клуба — большой портрет Генриха Ягоды, наркома внутренних дел, и текст радиограммы: "Обещаю, что по сдаче государственной комиссии все честно и добросовестно работавшие на этом строительстве заключенные будут представлены к досрочному освобождению и к снижению срока". Г. Ягода. Рядом — доска производственных показателей под броской "шапкой": "Наш стахановский ответ наркому". Все колонны, все бригады, даже те, что работают в каменном карьере, выполняют месячные задания на 130—140 %, а то и более. Сколько здесь "туфты" — половина или три четверти, сказать трудно. Не меньше, наверное, чем в победных реляциях партийных секретарей Грузии на имя товарища Берия, железного Стража Кавказа.

В Зоне Малой, как в Зоне Большой.

Братское кладбище, заложенное в пяти верстах от штабной зоны, за песчаным карьером, росло день ото дня. Потом кладбище уничтожат и — никаких следов массового досрочного освобождения от изнурительного труда и голода.

Так было при Ягоде и Ежове, потом — при Берия. Менялись лишь портреты наркомов в лагерных клубах, и только один неизменно украшал фасады управленческих зданий — портрет усатого божества с блатным прищуром кошачьих глаз.